— Можно и без Адама, — рассмеялся Тихон. — Если любишь одиночество.
Потом широким жестом фокусника обвел рубку и скомандовал:
— Гулливер! Открой окно!
И в тот же миг стены звездолета словно исчезли, а перед глазами распахнулся огромный и прекрасный мир. Точь-в-точь такой, как Аня представляла в мечтах.
Большое, ярко-синее небо отражается в безмятежном озере, раскинувшемся у подножья пологого холма.
Вокруг овальной формы водоема — ровный, устланный изумрудными травами луг, обильно усыпанный цветами любых форм и оттенков. Причем, некоторые из цветов, то и дело взмывают в воздух и перелетают с места на место. Конечно же это бабочки, но какие ж ни большие и красивые.
Яхта опустилась не на верхушку холма, а чуть пониже, на южной террасе, примерно метрах в пятидесяти от озера, а позади — с противоположной стороны, взбираясь аж на самый верх, шелестит листьями дубрава. Исполинские, многовековые деревья стоят не сплошной стеной, а поодаль, словно из вежливости стараются не задевать друг от дружку ветвями. Образуя при этом просторные шатры. И лишь изредка между этими толстыми, исполинскими колоннами белеют стволы тонких берез, вытянувшихся в струнку, словно залу украсили свечами.
— Ух, ты! — не сдержала восторженного восклицания Аня. — Красотища какая! Как нарисованное.
Пространственный прыжок, внутрисистемные маневры на маршевом двигателе, выход на орбиту, сканирование поверхности и выбор места заняли столько времени, что когда яхта встала на якорь, а Гулливер доложил, что посадка завершена — за бортом была глубокая ночь. Темное, безлунное небо и много-много звезд.
Теперь ясно, почему Ане тогда показалось, будто они рассыпаны вокруг. К небесной полусфере добавилось еще и отражение в озере. А потом Гулливер произвел забор воздуха, сделал анализы и назначил прививки… от которых, как и положено, наступил долгий и здоровый сон. Вот только Тихон, почему-то поднялся первым.
Ай, какое это имеет значение, когда вокруг такая красотища!
— Нет, правда великолепное зрелище!
Девушка вскочила с кресла и бросилась к экрану, словно это могло приблизить изображение, как в окне.
— Именно таким я всегда представляла место, в котором могла бы быть счастлива. Мама смеялась, что это во мне гены прапрабабушки проснулись. Она тоже переселенкой была. Из тех, кто с первой экспедицией уходят. Потому что мечтала из индустриального мира в первобытно-патриархальный попасть.
— На Землянике ей, наверное, понравилось бы… — вздохнул Тихон. — Когда-нибудь, при случае, слетаем туда. И если гены не уснули обратно, то и тебе тоже…