Однако в двери, в сопровождении двух стражников, вошла женщина. Даже девушка – не старше 25-ти, а то и младше. На ней было платье, не слишком бедное, но и не какое-то богатое; волосы были убраны под какой-то странный средневековый убор. На вид – типичная жена обеспеченного горожанина.
Выдавало её только лицо. Ни следа привычной для средневековых женщин скромности и целомудрия! Но в то же время – и никакого презрительного высокомерия, как у Килетты в нашу первую встречу, или вежливой брезгливости, как у Валиссы. Лицо – живое, умное, слегка лукавое.
Атаманша (я решил, что буду называть её про себя именно так) явно была заинтересована этим визитом. Но она понимала, что раз мы её позвали – то это мы в ней нуждаемся, а не наоборот.
Я с лёгким недоумением на лице поглядел на Тилля. Тот пожал плечами. Да, никто не мог знать заранее. Но он уже видел её, мог бы предупредить!
- Ваше Величество, - дойдя до края дорожки, Атаманша легко поклонилась; черты её лица были тонкими и изящными, кожа – чуть смуглой. – Мне сообщили, что вы хотели видеть меня.
Однако, редкая для местных нравов смелость! Даже царедворцы не позволяют себе так говорить со мной. Хотя... Может, потому и не позволяются, что им есть что терять?
- Хотел, - подтвердил я. – Но прежде, чем я перейду к теме нашего разговора, мне хотелось бы узнать ваше имя и то, кем же вы всё-таки... являетесь.
- Талина Гиньяр, Ваше Величество, - снова поклонилась мне Атаманша. – Но люди, что мне подчинены, называют меня Ночным Королём.
- Может, Ночной Королевой? – уточнил я.
- Нет, именно Королём. О том, какова я в жизни, знают лишь самые доверенные. Слишком многие мои люди отказались бы подчиняться грозному Ночному Королю, узнав, что он - женщина.
- Хорошо, - махнул я рукой. – Король так король. Я тоже король, вот и побеседуем по-королевски. Думаю, вы знаете, что пару дней назад во дворце был раскрыт крупный заговор?
- Слухи ходят разные, - загадочно ответила Талина.
- Что ж; в той части, где говорится о предательстве и покушении на мою жизнь, они верны, - я пристально поглядел на неё. – И в обстановке зреющего бунта любые беспорядки преступны. То, на что я мог закрывать глаза раньше, на что закрывал глаза мой отец, обернулось изменой и преступлением против Короны. Все кражи и убийства, все потасовки в кабаках. Теперь это – политические преступления.
- Вы позвали меня, чтобы пристыдить, Ваше Величество? – удивилась Талина.
- В то же время, - продолжил я, не отвечая на её вопрос, - я не хочу выглядеть перед лицом своих подданных тираном и деспотом. Каждый преступник может искупить свою вину. Каждый сильный и ловкий мужчина, умеющий держать оружие; каждый сорванец, умеющий быть незаметным; каждый, кто может смотреть и слушать – любой из них может получить прощение за всё, совершённое ранее.