– Вы любили его? – Дэниел не знал этого, а сейчас это имело для него значение.
– Я была благодарна ему и рада уехать. Но если у меня и была какая-то привязанность к Фрэнсису, то она умерла после нескольких часов, проведенных с ним в вонючем экипаже. Он жаловался насчет моего багажа, на то, что у меня мало денег, выражал недовольство, что мне время от времени приходилось останавливать экипаж. И он пил. Так или иначе, но я все равно прошла бы через этот побег, лишь бы только выйти замуж за кого угодно, кроме сэра Невилла.
Дэниел припомнил сцену в гостинице, когда рубашка Кори была развязана у горла, ее подол задран к талии, ноги девушки были обнажены, а Снеллинг взгромоздился на нее сверху. Этот негодяй пытался гарантировать, что Эббот не сможет остановить свадьбу, не зная, что неистовый сквайр больше заботился о своей мести, чем о чести дочери. Дэниел предположил, что если бы Кори оказалась беременна, то она исчезла бы на некоторое время, под предлогом визита к дальнему родственнику, чтобы удовлетворить соседей. Младенец никогда не увидел бы дневного света.
– По крайней мере, вы могли бы быть вдовой, когда он погиб на войне.
– Я никогда не желала ему смерти. Никогда даже не думала, что он снова пойдет в армию или отправится на передовую.
Снеллинг тоже об этом не думал, но это была уже другая история. Подлец был мертв, они так и не добрались до Гретна-Грин или до кузнеца на границе, чтобы совершить законную церемонию, а Дэниел помог вернуть Кори обратно в лапы ее отца.
– Вы не пытались убежать еще раз?
Она пожала плечами.
– У меня не было ни денег, ни поклонника. Отец позаботился об этом. Он создавал видимость на публику, выставляя меня на ассамблеях и в церкви по воскресеньям, но всегда под его надзором. Он заявил, что если я опозорю его еще раз, то он сломает мне руку, или сделает мое лицо таким безобразным, что ни один мужчина не взглянет на меня.
Дэниел сделал глубокий вдох, чтобы воздержаться от произнесения вслух слов, которые могли бы шокировать женщину, сидящую сейчас на полу и вытирающую голову собаке свежим полотенцем. Она была так прелестна, даже когда ее волосы превратились во влажные кудряшки, что он не мог представить себе кого-то, кто захотел бы испортить эту красоту. Это было бы словно взять нож и порезать шедевры в музее, словно заставить ангела плакать. Он с трудом сглотнул.
– Вы рассказали об этом моей матушке?
– О том, что мой отец – животное, что он жесток ко мне? Думаю, что она знала об этом по разговорам с соседями. Только небеса знают, о чем слуги рассказывали своим друзьям в деревне. Но я не могла заставить себя рассказать о таких вещах леди Коре. Признаться в том, что мой отец – злобный садист? Как я могла это сделать, когда слишком стыдилась собственных поступков? Я все еще не нашла способа поведать ей о том, что он украл мои бриллианты. Кроме того, что она может сделать? Я подумывала о том, чтобы обратиться к вашему дяде, лорду Ройсу. Я часто слышала о том, какой мудрый человек граф, как он помогает людям добиться справедливости. Но он жил, словно инвалид, который никогда не покидает своего дома. Как я могла нанести ему визит, когда мне очень редко позволяли покидать земли поместья?