Он не заметил даже, как вслед за Серегой повернул назад у Литейного моста, и опомнился уже, когда пробегали мимо Зимнего дворца. Солнце поднялось выше. Вода в Неве холодно струилась, набегая на опоры Дворцового моста.
— А знаешь, что мне там снилось чаще всего? — приотстав, спросил его брат на бегу.
У него еще были силы разговаривать! Дыхалка, значит, позволяла. Грушенков только мотнул головой в ответ, мол, что там еще, валяй рассказывай.
— Вот этот мост, — справившись с дыханием, сказал Серега. — Дворцовый… Я в полной выкладке, с двумя парашютами, как перед выброской… И почему-то стою вон там, посередке, на перилах… А внизу люди… Льдины большие идут, пористые… И вода черная, быстрая… На одной из льдин как бы ты сидишь, рукой мне машешь, мол, спаси, братишка, видишь, где я… И понимаю я, что прыгать к тебе нельзя… Льдина ведь расколется… Но если с парашютом… С ним как будто можно… Сам, значит, себе командую: «Пошел!..» И просыпаюсь… Казарма… Жара или холод собачий… Смотря по времени года… И лежу потом, не сплю, о тебе думаю, о доме, о матери…
— Ага-ага, ты писал… — отчего-то смутившись, оборвал его Грушенков, да Серега и с ритма стал сбиваться, задышал тяжелее.
— Никому я про этот сон не писал! — сказал брат почему-то резко.
— Ага! — согласился как бы Грушенков, не желая его обидеть.
— Трепло! — гаркнул Серега и прибавил скорости на зеленый свет светофора.
Справа приближались чугунные львы-близнецы у спуска к Неве. Какой-то псих с утра пораньше уже залез на одного из них, уже позировал своему приятелю с фотоаппаратом. Ну сколько раз пробегал он здесь, обязательно кто-нибудь либо сидел на льве, либо карабкался, либо слезал… Туристы. Ага! Иногородние… Что с них возьмешь? Грушенков набрал побольше воздуха и залился свистом, с понтом милиционер. Тот псих, что на льве сидел, заерзал, заозирался по сторонам. Купился, голубок! Ага…
— Вы бы еще сфинкса оседлали, дядя! — весело крикнул ему Грушенков, пробегая мимо. — Во-он на том берегу у Академии. Целых два!
Дядя что-то нехорошее крикнул вдогонку, но Грушенков уже забыл о нем и о своей шутке забыл, и вообще, значит, стал думать о Серегином армейском сне и о себе на льдине посреди Невы. К чему бы это? Взбредет же такое в голову!..
* * *
Как всегда по четвергам, Андрей Владимирович пришел в школу ко второму уроку, ну, может быть, чуть-чуть пораньше, чтобы встретиться с отцом Бориса Юдина из десятого «А».
До перемены оставалось минут десять. В учительской Андрей Владимирович нашел лишь включенный телевизор, на экране которого какой-то умный лысый математик в очках чертил на доске свои мудреные фигуры и только знал, что говорил непонятно: «AC на CB, а HC на AB»… Короче, Андрей Владимирович, с детства не любивший арифметику, телевизор, конечно, выключил, сел за свой стол и стал просто ждать. Надо же было как-то внутренне подготовиться к встрече с Юдиным-старшим.