— А ну, покажи! — вскрикнул Андрей Владимирович, чувствуя, что в таком состоянии может и сорваться сейчас.
* * *
Борик понял, что это ему, и, машинально скомкав флаг, толкнул его в лежащую на коленях спортивную сумку. Можно, конечно, было бы и подурачиться, прикинуться веником, мол, что я? Я ничего! Но с этим историком лучше было начистоту, раз попался, потому что… Борик даже не смог бы вразумительно объяснить почему. Только притворяться не стоило — себе дороже. Он судорожно выдернул флаг назад, мельком испугавшись, что если учитель заглянет в его сумку, то ведь там… Нет, к сумке лучше никого не подпускать! На предыдущей перемене Борик как раз прошелся по мелкой фарце, по собачкам и мажорам, что бомбят фирму возле «Европейской» и «Березки», взял по дешевке и этот шведский флаг, — будь он неладен! — и несколько маек «Nike» и «Dior», и даже очень приличные шузы «Kangaroos» — еле в сумку засунул. Не «Reebok», конечно, но тоже…
Борик уже шел к учительскому столу, когда сообразил наконец, что историка-то в этом смысле бояться нечего — в сумку он не полезет, не его методы. Это вот бывшая классная Тоска Зеленая, так та любила чуть что шмон устраивать. Да и на нее грех было обижаться. Тоска приучила к осторожности. А этот разве что по-возмущаться может, что флаг шведский, больше прицепиться не к чему. Ему бы, конечно, с красным знаменем, как на демонстрацию, выходи — вот радость-то была бы!.. Только денег за него почему-то никто не платит, за знамя-то, за серп и молот на нем. Прямо беда! Хотя за кордоном, говорят, сейчас это все в ходу. Но не у нас же, не у нас!..
— Разверни и покажи всем, — велел историк с чересчур какой-то подозрительной холодностью во взоре. — Пущай народ поглядит, чего уж там…
И где они, его обычная пылкость, смешная приподнятость, с которыми он излагает новый материал или спрашивает домашнее задание, или набивается на откровенность, пытается поговорить по душам? Какой-то весь он сегодня другой, и надо бы с ним поаккуратнее…
Борик развернул легкое, голубое, с желтыми крест-накрест полосами, шелковое полотнище флага и постоял так, будто где-нибудь на толчке, перед классом, терпеливо снося поднявшийся ехидный гогот и прочие обидные словечки, типа: ровнее держи да повыше… Ладно-ладно, козлы бодучие, радуйтесь, пока дают. Можно и потерпеть малость. Куда вы только потом денетесь, где шмотки брать станете? За кордон, вона, только человек пять из вас шастают, да и то на пустяковые соревнования. Что им там дают-то из валюты? Тугрики, центы, гроши… И каждый ведь себе, себе, себе норовит. Так они и привезут вам чего, ждите! Сейчас этот праведничек начнет поставленным голосом мораль читать, мол, непатриотично, мол, символы чужого, капиталистического государства, как, мол, не стыдно!.. Оно, может, кому и чужого, а как прикинуться надо да на дискотеку или в рок-клуб, или вообще по Невскому прошвырнуться солнечным денечком, так никуда без этого самого государства не деться, без фирмы. Сразу уж и роднее его не бывает, и утюжить идут чуть, ли не всем классом, шмотки у стейсов или у шведов и фиников, или у бундесов поднимать… Валяй, валяй, дядя, читай свои молитвы!..