— Не дам.
— То есть?.. — удивился историк, но тут же и уступил легко: — Не дашь, так не дашь… А самому-то как? Ну эта… Совесть-то как? Позволяет, что ли?
Да что хоть он несет там? Что мелет? Подумаешь!..
— Я же не носить, — нехотя ответил Борик.
— Ка-а-ак? — с издевкой протянул историк. — Ты не только флаги, ты и майки собираешь? А может, заодно и автомобили?..
А разобрал ли он, что там написано было? Впрочем, кто же поймет его, загадочного? Надо что-то ведь делать, смягчать, уходить, заглаживать…
— Эту майку я хотел продать, — признался Борик вынужденно.
Ну да, надо же что-то и взять на себя, повиниться, поплакаться. И попался же на его грешную голову этот въедливый человек, педагог, учитель-мучитель! Ведь ясно же, как белый день, коню же понятно, что сам носить он ее не собирается, а тот, кто бы купил, ну это уже его личные проблемы. А хотя что он дергается-то, что голову ломает? Борик смахнул волосы со лба. Майки он историку не дал — улика, вещественное доказательство, политика, пришьют еще чего — и не даст, и никто из этих олухов не видел, а того шкета, у которого взял он ее сегодня утром, им и с ищейками не найти, не вычислить. Так что проехали, кажется…
— Ну дай хоть тетради, — сказал историк невозмутимо, будто тоже прогнал в уме все эти варианты.
Да, проигрывать он умеет. А дальше дело принимало, кажется, забавный оборот, можно будет и поразвлечься. На этом зачете по обществоведению достался ему, наверное, один из самых дурацких, далеких от жизни вопросов: «Какова роль труда в возникновении и развитии человеческого общества?»
Уже малость зная историка, Борик, конечно, и ответил в духе его пижонских требований учиться самостоятельно мыслить, экстравагантно так отбоярился от этого зачета одной фразой: «Труд из обезьяны сделал человека!»
Во всяком случае, он прикидывал так, что их тетрадки историк будет проверять дома или в учительской на худой-то конец, но никак не здесь, перед всеми и, наверное, вслух. Дома-то он оценил бы его юмор и его смелость и, вполне возможно, поставил бы пять баллов, а вот тут, при всех при этих болванах, которые при одном упоминании родственной им обезьяны будут ржать до звонка, на это он не рассчитывал, разумеется. Сначала-то вообще задумано было гениально — все билеты, пока историка не было, прочли вслух, каждый выбрал себе по вкусу и пометил аккуратненько, да сорвалось. Интересно, проскочит ли про обезьяну и человека? И угораздило же его с этим лозунгом на майке!.. Оно, конечно, если по большому счету, так плевал он на все это с высокой колокольни, да береженого бог бережет — и Борик поверх своей тетрадки положил тетрадку Карпухина, вдруг да звонок прозвенит или еще что случится, и до его обезьяны не дойдет…