Одним из узелков оборонительной системы Орла стал и Стёпкин дом. Даже не столько сам дом, сколько его погреб, старательно расширенный и укрепленный двумя подводами кирпича, благо завод по его производству находился всего метрах в четырёхстах. В кладке были проделаны замаскированные амбразуры для крупнокалиберного пулемёта и стрелков, из того же кирпича соорудили опорные тумбы и приступочки для бойцов. Такие же амбразуры появились и по периметру стен здания, где защитники опорного пункта могли вести наблюдение и огонь из положения «лёжа». Для дополнительной защиты из остатков привезённого соорудили стеночку в один кирпич. Возле дома по участку и поперёк улицы были прокопаны неглубокие траншейки с редкими стрелковыми ячейками: по сути, даже не полноценные траншеи, а так — ходы сообщения.
Дом на пригорке находился на второй линии, в трехстах метрах от передовых окопов и блиндажей, в восьмистах — от небрежно замаскированных ложных позиций, которые, впрочем, уже вовсю обживались полувзводом «истребков». В задачу парней из истреббата входило открыть огонь по наступающему противнику, вызвав тем самым ответный по почти пустому участку. А уж корректировщики, засевшие внутри трубы кирпичного завода, сумеют засечь огневые позиции врага и передать координаты гаубичникам сводного артпульдива.
Идею о создании ложного рубежа выдвинул не кто-нибудь — полковник Катуков.
А подход в течение 6–7 октября частей генерал-майора Лелюшенко стал большой радостью… для Годунова — всё-таки чаянной. Батальон 34-го пограничного полка был сразу же направлен в район кирпичного завода с приказом занять свежесозданные оборонительные укрепления и, используя оставшееся время, дооборудовать их. Сорок танков подошедшей 11-й танковой бригады были стянуты в ударный кулак на случай удара по флангу наступающих гитлеровцев, остальные выдвинулись далеко вперед, навстречу танкам Гудериана, для организации танковых засад на узостях местности.
На краю разросшегося до состояния средней дремучести леса парка «Дворянское гнездо» под маскировочными сетями притаились в капонирах гаубицы времен обороны Мукдена и штурма Перемышля, на прикрытие которых от возможных авиаударов Катуков, скрепя сердце, выделил аж половину зенитно-артиллерийского дивизиона своей бригады. Оставшуюся восьмиорудийную батарею Михаил Ефимович наотрез отказался отдавать в чужие руки, и теперь стволы её орудий стерегли дождливое небо в непосредственной близости от основного ядра 4-го танкового полка. Зубоскалы-маслопупы тут же пустили в оборот грубоватую хохмочку: «Был в бригаде один ЗАД, да порвали на ползадницы». Зенитчики капитана Афанасенко в ответ сердито отругивались.