За ним бесшумно закрылась дверь, лишая возможности ответить и оправдаться, поэтому его тяжёлый взгляд упёрся в ту, кто стала причиной его раздражения.
— Миранда, кисонька моя… — он говорил мягко, почти мурлыкал, но девица стремительно бледнела под его злобным взглядом, из которого на неё смотрела сама Бездна. Безжалостная и беспощадная. — Ты забыла о собственных словах, что больше ноги твоей здесь не будет? Так я могу устроить. Тебе какую ногу выдрать? Правую или левую? Или сразу обе?
— Но… Я… — девица блеяла и заикалась, буквально дрожала всем телом, присев под его уничижительным взглядом и окончательно растеряв весь свой запал. — Ты же меня… любил… я…
— Я тебя трахал, — зло прошипел полудемон, приблизив своё лицо к белому, как полотно лицу Миранды. — Вчера ты сама сделала свой выбор. А теперь сгинь с глаз моих и больше никогда здесь не появляйся, если не хочешь неприятностей. Свои вещи заберёшь у консьержа завтра. Ушла!
Миранда, истерично всхлипнув, ринулась к лестнице со всех ног, едва не растянувшись на полпути, и вскоре перестук её каблуков стих. Он же, простояв в некотором ступоре минут пять, мрачно оглянулся на дверь квартиры номер четырнадцать, глухо выругался и ушёл к себе.
Это был провал. Это был самый жестокий и непредсказуемый провал.
Хмыс задери всех этих баб!
— Каз-зёл! — припечатал Томми, как только я закрыла дверь. — С-с-скотина! Лахудра пергидрольная!
— Ты сейчас о ком? — уточнила я на всякий случай, возвращаясь в гостиную.
— Об обоих! Один баб выбирать нормальных не умеет, язык — что помело, вторая просто дура! — продолжал разоряться бес. — Селя, возвращаемся и будем их убивать!
— Томми, не говори ерунды, — я небрежно отмахнулась, стараясь не думать о том, что меня действительно слегка задело, что к Киршину пришла любовница. Я уже знала, что он не женат и не имеет детей, но прекрасно понимала, что мужчины не умеют долго жить без секса, а поэтому в их жизни постоянно мелькают те или иные женщины. — Девушка просто очень расстроилась, когда увидела рядом со своим мужчиной постороннюю. К тому же он был без рубашки, естественно, она подумала всё самое нелицеприятное. Мужчины, они же как дети — не уследишь и уже играются с другой. Так что простим её на этот раз.
— Только на этот! — надулся бес.
— Только на этот, — подтвердила я и вышла на балкон подышать свежим вечерним воздухом, а заодно и полюбоваться видом на речку.
Следующий многоквартирный дом стоял напротив довольно далеко, метрах в пятистах, так что речушка и реденький кустарник с только-только распустившимися изумрудными листочками, приятно радовали глаз нетронутой человеком природой. К тому же было очень чисто: не валялись бумажки и прочий мусор, обычно сопровождающий человека всюду, где бы он ни появлялся, и я пообещала себе когда-нибудь прогуляться тут в предрассветных или закатных сумерках, когда мир словно замирал и на землю опускалось особое волшебство тишины и уединения.