Остров Дельфинов (Кларк) - страница 26

Оказалось, что, если уж ты пришел на берег встречать «Летучую рыбу», ты должен помочь разгрузить ее. Не без участия Джонни внушительный поток посылок и ящиков устремился с судна в здание с надписью: «Склад». Через час, когда работа была закончена и Джонни с наслаждением утолял жажду прохладительным напитком, громкоговоритель пригласил его прийти в Дом техники и как можно быстрее.

Джонни, конечно, последовал приглашению, и его тотчас же провели в большое помещение, уставленное электронным оборудованием. Профессор Казан и доктор Кейт сидели у замысловатой приборной доски и не обратили на него никакого внимания. Но Джонни не обиделся: ему все тут было интересно.

Из репродуктора неслись звуки, сочетание которых повторялось снова и снова. Звуки показались Джонни знакомыми: ну да, он слышал их от дельфинов в ту памятную встречу. Похожи и чем-то отличны.

Прослушав одно и то же раз десять, он понял, в чем это отличие: запись пускали на замедленной скорости, чтобы грубое человеческое ухо могло воспринять речь дельфинов во всех деталях. Но это было еще не все. Всякий раз, как динамик разносил по комнате серию звуков, они тотчас отображались на большом телевизионном экране игрой света и тени. Расположение светлых линий и темных полос напоминало на первый взгляд географическую карту, и хотя это ничего не говорило неопытному глазу Джонни, но несомненно означало очень многое для ученых. Они внимательно разглядывали изображение всякий раз, как оно появлялось на экране, и время от времени изменяли высоту звука, отчего одни участки становились светлее, а другие темнее.

Наконец профессор заметил Джонни, отключил звук и повернулся к нему на вертящемся сиденье. Но телевизора он не выключил, и изображение продолжало бесшумно и ритмично возникать на экране с таким гипнотическим постоянством, что Джонни все время возвращался к нему взглядом.

Тем не менее он не упустил возможности разглядеть получше профессора Казана, плотного седого мужчину лет около шестидесяти. У него было ласковое, но несколько отсутствующее выражение лица, оно как бы говорило, что он непрочь дружить со всеми, но предпочитает оставаться наедине с самим собой и своими мыслями.

Позднее Джонни узнал, что профессор — человек очень общительный в свободные часы, хотя во время самой оживленной беседы иногда казалось, что мысли его где-то очень далеко. Не то, чтобы он походил на пресловутого «рассеянного ученого», героя бесчисленных анекдотов: в жизни и в работе никто не мог быть менее рассеянным, чем профессор Казан. Он как бы обладал способностью раздваиваться: часть его мозга занималась повседневными делами, а другая — трудилась над решением какой-нибудь сложной научной проблемы. Неудивительно поэтому, что временами он словно прислушивался к некоему внутреннему голосу, внятному ему одному.