В полдень, повеселев, вышли они на свет божий и сели за настоящий обед, поданный в большую трапезную.
— Вот теперь мы закусим, как полагается, — вздохнул игумен и посадил протопопа на противоположный конец стола, а монахов разместил по обе стороны.
Отец-привратник, призванный колоколом, дабы не нарушить приказа, привел кобылу к окну трапезной, чтобы она была на виду у хозяина и за ней следили и ее защищали все святые отцы разом. Кобыла всунула в окно свою умную голову и заржала, словно что-то проворковала хозяину. Ей привязали к морде мешок с овсом, животному тоже ведь закусить надо.
Как раз кончили молитву и собирались приняться за еду, когда, посчитавши, с испугом увидели, что их тринадцать — иудино число.
— Нельзя! Надо найти четырнадцатого, — решил игумен.
Только откуда его взять? Они вертелись по комнате, тщась отыскать четырнадцатого.
— Сними со стены икону Спасителя, поставим ее на стул, а перед ней прибор, как в Кане Галилейской, — предложил в конце концов отец Минодор, румяный женоподобный юноша, баловень игумена.
— Замолчи, дуреха! — одернул его игумен. — Во времена брака в Кане Галилейской Иисус был во плоти и ходил среди людей. Теперь же он наш бог и нас накажет!
Женоподобный не унимался, он продолжал, опустив длинные мягкие ресницы:
— Тогда я не буду есть, а постою за вашей спиною и стану вам прислуживать.
— За мной ты постоишь в другое время и на другом месте, — улыбнулся, смягчаясь, игумен. — А теперь сядь рядом со мною и спой. Недаром ты иеродьякон. Не тревожься, найдем и четырнадцатого.
Вдруг отец-привратник, которому надлежало не сводить глаз с окна, дабы видеть лошадь, из-за чего ему было бы не до трапезы, вскочил, озаренный мыслью:
— А что, если привести в дом кобылу? Тоже ведь божья тварь. Посадим ее во главе стола, чтобы было ей просторнее и чтоб нас не стесняла, повесим ей на голову мешок с овсом, а кадушку с водой на стол поставим.
— Говорят, лошадь равна семи людям, — подтвердил игумен. — Так что мы намного превысим число Искариотово.
Хитроумное избавление от возникшего вдруг препятствия было встречено криками радости.
Угощения следовали одно за другим. Суп с фрикадельками, голубцы, вырезка и отбивные, зажаренный на противне поросенок с капустой и картошкой, тефтели маленькие и большие, величиной с ладонь, шипящие сардельки, из которых, стоит дотронуться вилкой, брызжет сок. И все это окроплено пятью сортами доброго вина, которое пили из глубоких хрустальных бокалов. Поскольку брат Минодор чувствовал большее расположение к женским сладким винам, игумен, его повелитель, в отеческой своей заботе разъяснял ему когда словом, а когда примером и направлял его к винам мужским, крепким, вселяющим мужество.