В дверь несильно постучали. Рябинин вздрогнул, — стук разнесся в опустевшей прокуратуре, как в осенней даче.
— Да, — хрипло сказал он.
Вошла женщина лет двадцати с небольшим, и, только присмотревшись, можно было наскрести тридцать. Фигура худощавая, невысокая, очерченная мягкоженственной линией. Маленькое точеное личико с большими голубыми глазами, слегка раскосыми и насмешливыми. Волосы неожиданны, как откровение, — густая латунная коса через плечо на грудь.
— Мне нужно следователя Рябинина, — сказала она грудным голосом.
— Я и есть он, — ответил Рябинин хриплым басом, который вдруг прорезался, потому что во рту без еды и разговоров все пересохло.
— Мне нужно с вами поговорить, — сказала женщина и без приглашения села к столу.
— Слушаю вас, — вздохнул Рябинин.
Она быстро взглянула на часики и виновато спросила:
— А удобно ли? Уже одиннадцать часов…
— Удобно, — буркнул он.
— Восемь лет назад, — с готовностью начала женщина, — я вышла замуж. Он меня любил, я его тоже. Мы поклялись всю жизнь прожить вместе и умереть в один день. Помните, как у Грина? Но случилось вот что: за восемь лет он ни дня, ни вечера не пробыл дома. Только ночует, да и то не всегда. Верите ли, у меня впечатление, что я пустила жильца с постоянной пропиской.
— Подождите, гражданка, — перебил Рябинин. — Он проводит время с другими женщинами?
— Нет, — уверенно ответила она.
— Пьет, играет в карты или ворует?
— Нет.
— Не бьет вас?
— Нет-нет.
— Тогда вы не туда пришли, — объяснил Рябинин. — Мы этим не занимаемся.
Ее удивление было прелестно. Она не понимала, как это может существовать организация, которая не занимается такими вопросами, как любовь. И Рябинин подумал, что ее муж — большой чудак: уходить от такой изумительной женщины. Скользнув взглядом по ее груди, которую она носила осторожно, словно боясь расплескать, он промямлил:
— Никто. Но я могу вам помочь… психологически.
— Большое спасибо, — с готовностью согласилась женщина, и чертовские зеленоватые огоньки забегали в ее глазах, а может, это бегала за окном реклама на универмаге.
— Чем же занимается ваш муж?
— Не знаю. Говорит, что работает.
— Видите, — назидательно сказал Рябинин. — Он же занят делом.
— А разве есть такое дело, ради которого можно забросить любимого человека? — наивнейшим тоном спросила она и даже губы не сомкнула.
Рябинин вскочил и дугой прошелся по кабинету. Маленькие, крепко сомкнутые ножки в кофейных тончайших чулках она поставила изящно-наклонно — чуть под стул, чуть рядом со стулом, как это могут делать только женщины: тогда их ножки начинают смотреться самостоятельно, сами по себе.