В течение двух последующих дней Анна Сергеевна в поисках кота без устали обследовала чердаки и подвалы микрорайона, а на третий день категорически заявила: «Это его бомж сожрал». В семье экспрофессора был объявлен бессрочный траур, запрещены любые зрелищные мероприятия, а в адрес бомжа круглосуточно неслись проклятия и угрозы.
Остальные проблемы жильцов третьего подъезда отошли на второй план, а рейтинг популярности бомжа подскочил до такой отметки, что начал критически зашкаливать. Людской гнев мощным потоком устремился с последнего этажа вниз по лестнице, забурлил в каждой квартире и по причине отсутствия входной двери свободно выплескивался на улицу. Все свои беды люди прочно связывали с его появлением. Сгоревшие почтовые ящики, надписи на стенах, разбитые стекла и грязь на лестнице — во всем был виноват он. Даже когда новоявленный коммерсант Кузякин, работавший в прежние годы завхозом техникума, обнаружил привязанную к ручке своей двери гранату и бросился на пол, закрыв голову руками, то и в этом опознали преступную руку бомжа. К счастью, граната оказалась учебной и взрыв не последовал, но ни у кого не возникло сомнений, что следы злодеяния ведут на чердак. Как ни странно, но только чердак и оставался живительным оазисом покоя, а его обитатель — единственным человеком, далеким от полыхавших страстей. Он не знал и даже не догадывался о таком внимании окружающих к своей персоне, руководствовался природными инстинктами и, как бы с высоты своего положения, наблюдал за происходящим в подъезде.
Степану Яковлевичу, сидевшему как-то вечером за работой над крупным заказом шпаргалок к очередной студенческой сессии и наблюдавшему за непроходящими страданиями жены, пришла на ум грустная мысль: «Ведь, в сущности, в таких же подъездах, разбросанных по всей России, и формируется общенациональная идея». Он до того был поражен ее глубиной, что отложил перо и надолго, задумался.
Как уж повелось, с наступлением осенних холодов в домах начался аварийный ремонт отопления, а в магазинах — массовая продажа электрообогревателей.
В один из морозных вечеров Александр Ильич и его жена, завернувшись в плед, сидели на кровати и в соответствии с рекомендациями книги согревались самовнушением. После окончания сеанса они быстро нырнули под два ватных одеяла и крепко прижались друг к другу.
Около трех ночи Александр Ильич проснулся от громкого топота над головой. «Тоже, наверное, замерз», — подумал он о бомже, потому как тот стал бегать по чердаку и прыгать над самой кроватью. Однако через несколько минут шум прекратился, и Александр Ильич тут же заснул.