Сказанное не должно создавать представления об Индийском океане как о некоей идиллической Аркадии, лишенной противоречий и борьбы. Соперничество купцов было ожесточенным. Охота за рабами, их перевозка, продажа и пользование рабским трудом составляют позорную главу истории индоокеанской торговли. Международные отношения в бассейне Индийского океана подчас омрачались и кровопролитными войнами. Уже при исламе, после упоминавшихся четырех походов из Бахрейна на восток, новых нападений на Дайбул, Тану и Бхарукаччу при халифе Османе, не только дипломатический ум и экономическое превосходство, но и грубая сила оружия дала арабам возможность в 712 году овладеть Синдом и вторгнуться в пределы Индии. Завоевание шло с трудом, и в 725 году арабскому наместнику Синда пришлось выдержать морской бой с местным раджой за обладание Гузератом и Бхарукаччей. Большую опасность для мореплавания всегда представляли пираты. В конце IX века два громадных восстания одновременно потрясли Ирак и Южный Китай, и значение их далеко оставило за собой рубежи этих стран и грани столетия. Однако все описанные явления вызревали на фоне прочно сложившейся индоокеанской торговли, которая очень рано привела к созданию устойчивых международных связей в этом районе.
Каковы же были исходные позиции арабского мореплавания в Индийском океане при раннем исламе? Вспомним, что описание морской торговли в домусульманское время завершалось словами: «…. начало VII века явилось свидетелем упадка торговли в Южной Аравии. Торговый оборот снижался, оживленные гавани и дороги Сабейско-Химьярского царства постепенно глохли, пути морской и сухопутной торговли перемещались к Персидскому заливу». Здесь, кроме древних гаваней Маската и Сухара на оманском побережье, арабы овладели такими старыми портами иранского мира, как Хира, Убулла, Сираф, Хормуз. Первостроители государства халифов учитывали опыт навигации своих предков во всем его объеме. Заморская торговля была включена в орбиту протекционистской политики государства, и старые иранские порты получили новый импульс для своего развития.
Хира, центр княжества Лахмидов, еще в V веке нашей эры принимала в своей гавани корабли из Аравии, Индии и Китая. Она сохраняла свое значение и при исламе, однако постепенно оно переходит к новым портам, построенным арабами. В IX-Х веках Хиру уже считали древней морской пристанью. Позже она была отделена от моря наплывами песка.
Первоклассную гавань для океанских судов имела в Убулла (Оболла, ’AnoXoyov ’E^nopiov древних), расположенная при впадении одноименного канала в Тигр. Здесь останавливалось каждое судно, поднимавшееся по Тигру или спускавшееся по нему в море. На берегу, рядом со штабелями корабельного леса из Малабара и Африки, размещались верфи и доки. Далеко внизу на реке, уже у выхода в море, путь к Убулле указывали плавучие маяки. Корабли, выходившие в море, получали от них предупреждения о появившихся пиратах. Местопребыванием последних были Бахрейн, Сокотра, залив Катхиавара. Отсюда на легких кораблях они совершали набеги на устье Тигра, Аден и Цейлон, не пропуская и проходившие в море торговые суда. Последние защищались посредством греческого огня, для чего в составе команды приходилось иметь особых метальщиков. Арабский полководец Утба ибн Газван, захвативший Убуллу в 633 году, описывал ее халифу Омару как «гавань для Бахрейна, Омана, Индии и Китая». Однако с постройкой Басры роль Убуллы в морской торговле стала второстепенной. Сильно подорвал ее былое могущество и 870 год, когда город и порт были в значительной степени разрушены восставшими рабами из Африки. Путешественник XI века Насир-и Хусрау еще мог найти живые слова для ее описания, но уже при Ибн Баттуте, в XIV веке, на месте всемирно известного порта лежала заброшенная деревня.