Эпилог
Песня смолкла, но не потому, что не кому её стало петь. Просто все устали и ни у кого не было сил даже ворочать языком – мы отбили три штурма подряд. Сейчас мы лежали и сидели без движения, кто облокотившись о зубец стены, а кто-то и прямо на каменном полу. Нас, выживших, или, точнее, ещё не добитых, насчитывалась почти сотня, орков около двух десятков, а остальные люди,причём половина из них вчерашние писари.
– У них что, перерыв? – спросил я, наблюдая, как удаляются только что рьяно штурмовавшие нас эльфы.
– Они не привыкли, когда им дают отпор, – произнёс один из солдат, садясь рядом на пол, – вот и пошли жаловаться. Сейчас, наверное, магов пригонят.
– Или баллисты притащат и будут башню в осколки разносить, – сделал предположение кто-то слева, мне лень было поворачивать голову чтобы посмотреть.
– Не, там сплошной лес. Не пройдут. За магами пошли, – возразил ему другой.
– Думаю, магов они поберегут, у нас здесь два онагра. Не рискнут они элитой. Да и смысл, у нас нет ни воды, ни еды. Им надо лишь немного подождать.
– Дяденька, есть вода, – раздался детский голос и нарисовалась мордашка лет десяти, слабые ручки едва удерживали большой кувшин воды.
– А ты откуда? Как здесь оказался? Почему не вместе со всеми? – удивлённо произнесли несколько бойцов.
– Я воды принёс бате, а потом он меня спрятал. Ну я сидел, ждал батяню, а он всё не идёт и не идёт. Я и уснул, – сказал мальчуган виноватым голосом. – А вы папку моего не видели?
– А кто твой папка?
– Он знаменосец, в четвёртой сотне, – гордо объявил ребёнок.
– Извини, но твой батька по…
– Сейчас выполняет важное задание, – перебил я одного из солдат.
– А какое? – спросил пацан с загоревшимися глазами.
– Секретное, – важно произнёс я, – а тебе вот просил передать… – и мои глаза забегали, вискивая, чем можно отвлечь сироту.
– Держи пацан, – ему кто-то дал знамя. – Твой батька под ним сражался до конца.
– А почему оно всё в крови? Папка погиб? Дядька Микола, скажи, он погиб? – спросил мальчуган со слезами на глазах.
– Да, – ответил седой воин и отвёл взгляд. – Ты поплачь малыш, поплачь, легче станет.
– Войны четвёртой сотни не плачут, – произнёс сын павшего знаменосца, а сам вытирал предательски бегущие слёзы.
– Нет больше четвёртой сотни, лишь один я остался. Ты прости меня, все там остались, лишь я один не погиб, но ты не думай, я не бежал, – негромко сказал пожилой боец, вставая перед ребёнком на колено.
– Батя говорил: пока есть знамя, есть и сотня, – с мрачной недетской решимостью произнёс мальчишка. – Знамя есть, его надо лишь от крови почисть. Дядя Микола, я тебе верю. А что такое патрон? – вдруг спросил ребёнок с присущей его возрасту непосредственностью.