– Арбалетный болт особый, – ответил я на его вопрос. – Не надо знамя чистить, на нём кровь героев и недрогнувших, а это дорогого стоит.
– Клянусь!!! Клянусь, что умру, но не посрамлю честь четвёртой сотни, – вдруг проговорил седой боец и провёл окровавленной от ран рукой по знамени.
– Клянусь умереть, но не опозорить писарей из третьей счётной палаты, – произнёс другой подошедший и также провёл рукой по ткани, добавляя на неё крови.
– Я что, хоть и не писарь, а всего навсего необразованный латник, но и я не посрамлю свою сотню, – произнёс закованный в сталь воин, подходя к знамени.
– Я не клянусь умереть!! Я клянусь… – и сделал театральную паузу под взглядами окружавших меня орков и людей. – Я клянусь убивать и постараться не дать убить себя и вот этого знаменосца из легендарной четвёртой сотни. Не во имя, а вопреки. Не дождутся всякие лесные отродья. Клянусь! – рявкнул я что есть силы.
– Клянусь. Клянусь. Клянусь. – стали клясться все кто был здесь.
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы,
За отчизну бьются
Братья и отцы.
Как повяжешь галстук,
Ты – светлей лицом…
На скольких ребятах
Он пробит свинцом!..
Пионерский галстук –
Нет его родней!
Он от юной крови
Стал еще красней.
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного.
Произнёс я стихи Степана ЩИПАЧЁВА, по вязовая ярка красный платок пацану на шею. Не знаю почему я так сделал, я не когда не был каменистом, да и пионером не успел встать. Но пусть у пацана горят глаза и будет немного ему счастья.
– Ну что, чьи-то братья, отцы и дети, пора, за нашими душами пришли, – окликнул я всех, видя, как маршируют чёткие ряды эльфийской гвардии по крепостной стене. – Как говаривал один герой: “Хрен ты здесь пройдёшь”. Здесь имперская земля, здесь империей пахнет, здесь на твоём пути стоим мы, – произнёс я, надевая шлем и беря в руки оружие, затем подошёл к лестнице и стал спускаться.
– Куда? – рявкнул один из офицеров. – Здесь мы дольше продержимся и сможем подороже продать наши жизни.
– Туда, устал я боятся, пусть меня бояться, – ответил я на секунду остановившись. – Всё равно сил на один бой осталось.
– Орки никого не боятся, пусть нас боятся, – произнёс один из орков, идя за мной.
– Никогда не думал, что услышу такую речь из уст орка. Да и на имперском параде такое не слышали, – пробормотал седой воин, вставая. – Действительно, мир перевернулся, и я рад, что стал этому свидетелем. За империю, за знамя кровавое, – рявкнул легионер, потрясая мечом.
– Не за кровавое знамя, а за знамя героев, за землю отцов, – добавил кто-то из воинов.