От них веяло холодом и смертной тоской, но это не мешало им стремиться поглотить меня. Весь мир словно сузился до пятачка, на котором я вертелся, обливаясь потом, одна рука у меня уже не шевелилась, она висела плетью. Чтобы парализовать мне руку, хватило лишь касательного движения духа. И если раньше я ещё периодически старался стучать по головам призракам или кто они там, без бутылки не разберёшь, то теперь ушёл в глухую оборону. Если по правде, я уже и с жизнью простился, не видел я, как мне этих духов одолеть. Ситуация резко изменилась, когда мои псы, расправившись с гиенами, напали на духов.
В прыжке они впивались в горло духов, скулили от боли, но пастей не разжимали. Ну, тут меня и накрыла адреналиновая волна. Это когда мама может поднять машину и достать из-под нее малыша… Это когда отец в одной майке влетает в полыхающий дом и, объятый пламенем, спасает своего сына… Это когда прохожий ловит падающего с седьмого этажа ребёнка голыми руками, принимая на себя и по возможности гася силу удара. Это когда солдат прикрывает своим телом гражданского и, получая пулю за пулей, вытаскивает его из-под обстрела, несмотря ни на что.
А эти псы для меня как дети, они моя семья, и нет никого ближе их мне как в этом мире, так и в том. С громким боевым матом я рванул защищать их обездвиженные тела, для меня всё слилось в один сплошной поток ударов и кровавую пелену. На мой отчаянный крик, полный боли, телесной и душевной, откликнулся, по-моему, сам лес, и придал мне силы и злости. Мои движения стали такими быстрыми и сильными, что я с каждого удара разбивал духам черепа и ломал их полуматериальные кости.
Действовал я уже не головой, а спинным мозгом, только на рефлексах, и ни одной мысли не было, только жажда убивать и рвать всё, что шевелится. Последней картиной для меня было искажённое ужасом лицо толстяка, и его горло, что я рвал зубами. Да, действовал как самый настоящий дикий и необузданный зверь, и для меня была только одна цель – отгрызть ему голову. Я совсем не обращал внимания на духов, что буквально рвали из меня куски мяса. У меня была цель и я готов был заплатить за неё высшую цену.
Глава 10 Вторая часть марлезонского балета
– Что, берсерк недоделанный, очнулся? – услышал я чей-то голос. – Пей давай, это придаст тебе немного сил.
И в мою глотку, заполнив сначала пересохший рот, полилась какая-то обжигающая жидкость. С трудом открыв глаза, я в туже секунду ощутил весь букет чувств человека, которого пожевали и выплюнули. У меня, по-моему, даже волосы на голове болели, а руки и ноги даже с трудом не шевелились.