– Нет. Это была она… девушка из лодки. Я знаю, что это она, потому что я уловила ее запах.
Взгляд его голубых глаз упал на мою шею, и я заметила, как расширились его зрачки.
– Она пыталась задушить тебя. – Он осторожно коснулся того места, где я недавно ощущала ледяные пальцы. Жжение частично ушло.
Это не был вопрос, но я все равно кивнула.
– Она также сорвала медальон. – Чувствуя, как саднит горло, я снова сглотнула. – Она сказала, что это ее вещь.
Джек нахмурил брови.
– Кто она такая?
– Не знаю. Я вообще не понимаю, что это значит.
Джек продолжал гладить мою шею; затем его пальцы скользнули по моим плечам и по ключице. Я невольно вспомнила ярость в его голосе, когда он спросил, был ли здесь Марк, и по моей спине пробежала легкая дрожь.
Его голос прозвучал мягко, его дыхание обдало мое лицо теплом.
– Ничего, выясним. Мы ведь здорово работаем вместе, верно?
Мы пристально посмотрели друг на друга. Я покорно кивнула. Почему-то мое чувство самосохранения было как будто подавлено. Я из последних сил пыталась вернуть его, зная, что без него Джеку Тренхольму я не ровня.
– Но если мы собираемся и дальше работать вместе, пообещай, что ты больше не будешь пытаться убить себя, хорошо? Я несу за тебя ответственность, хотя понятия не имею почему. – Он смотрел прямо на меня, но у меня было такое чувство, что он обращается к кому-то еще.
Мне нужно было отойти от него, но второй раз за вечер мои ноги отказались подчиняться мне. Я боролась за власть над ними, пыталась не обращать внимания на мои упрямые ноги и пальцы Джека. Я даже прочистила горло в надежде нащупать нейтральную тему.
– Почему ты не дал Ребекке подержать медальон? Когда она хотела взглянуть на него, ты не выпустил его из рук.
Джек пожал плечами. Он буквально пожирал меня глазами. Я же старалась не замечать, какие они синие.
– Мне не понравилось, как она смотрела на него. Как будто он принадлежал ей. – Он помолчал. – У меня такое чувство, что она тебе завидует.
Я вспомнила, как Софи говорила мне то же самое.
– Потому что мне принадлежат две исторические руины?
Я ждала услышать его смех, но Джек молчал. Мне во второй раз за этот вечер стало страшно. Но это был не тот страх, когда вас душат; это был страх, когда вам кажется, будто вы вот-вот потеряете все.
– Нет, – тихо произнес он. – По крайней мере, это лишь одна из причин.
Он стоял близко, но я не попросила его отойти.
– Тогда почему? – настаивала я.
– Потому что она думает, что у нас с тобой роман. – Его теплое дыхание обдало обнаженную кожу моих плеч, и я поняла, что он склонился ниже. Мне оставалось лишь поднять лицо, и наши губы соприкоснулись бы. Но я сдержалась, зато мысленно перебрала миллион причин, почему мне не стоит целовать Джека Тренхольма, причем самая мелкая состояла в том, что этот наглец умеет вить из меня веревки. Я же, если хотела и дальше быть себе хозяйкой, должна была держать чувства в кулаке.