– Что смешного? – спросила я, заметив, что Джек с трудом сдерживает улыбку.
– Ничего. Просто в твоем занудстве есть своя прелесть.
Я ощетинилась:
– Это твой взгляд на вещи. Но я отличный организатор, и я уверена, что если ты, работая над своей книгой, будешь следовать моим методам, то наверняка найдешь их полезными.
Его лицо на мгновение потемнело. Я поспешила сменить тему:
– В дневнике есть кое-что еще, что тебе следует знать. – Я сглотнула, не зная, выложить ли ему все сразу или лучше порциями. – Моя мать – ты наверняка заметил, что она всегда носит перчатки.
Джек кивнул.
– Моя мать объяснила мне, почему. Ее способности медиума в первую очередь проявляются при обращении с предметами, будь то по ее собственной воле или нет.
Я невольно улыбнулась:
– Спасибо. В твоих устах это звучит научно. Мой отец когда-то называл это швырянием вещей, если ей что-то не нравится на ощупь, и женской истерией и многими другим именами.
– Не будь чересчур строга с ним, Мелли. Он военный. Для него видеть мир иначе, нежели черно-белым, порой означает разницу между жизнью и смертью. Это въелось в его плоть и кровь. Чтобы он изменил свое мнение, требуется нечто из ряда вон выходящее. Видеть, как вы с матерью беседуете с воздухом, вряд ли этому поможет.
Я наклонилась к нему:
– Тогда почему ты все это принимаешь? Ты ведь тоже военный.
Впервые с момента моего прихода к нему он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и я позволила себе слегка расслабиться.
– Значит, ты снова меня гуглила?
– А вот и нет. Это было на суперобложке последней твоей книги.
– Точно. – Он на миг нахмурился. – Наверно, это потому, что я не был кадровым военным, как твой отец. Или из-за всего, чему я стал свидетелем в твоем доме. Вещи летают по воздуху, двери запирают сами себя. Телефонные звонки приходят из ниоткуда. Мы, писатели, называем это отказом от неверия. Я просто решил принять это как данность, чтобы не подвергать сомнению собственное здравомыслие.
– Прекрасно. Хорошо, придержи эту мысль, потому что у меня для тебя есть нечто новенькое. Моя мать вчера взяла в руки этот дневник. Я не была уверена, стоит ли ей это делать, но она настояла. Прикосновение к некоторым вещам причиняет ей физическую боль, и я не хотела, чтобы она подвергала себя риску, но в конечном итоге я даже рада, что она это сделала.
Джек придвинулся ко мне ближе. Наши колени соприкоснулись, однако он, к моему удивлению, тотчас убрал ногу.
– Почему? Что случилось?
– Она вошла в своего рода транс. Похоже, она пыталась что-то сказать, но произнесла только одно слово. – Я пристально посмотрела на него, пытаясь предугадать его реакцию. – Ребекка, – нарочито медленно и четко произнесла я.