Мать облизала сухие губы. Я протянула ей стакан с водой, стоявший на прикроватном столике. Взяв его из моих рук, она внимательно посмотрела на меня:
– В таком случае возникает вопрос: как Мередит, которая якобы умерла в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году, родила в тысяча девятисотом году мою мать?
– Но если на «Розе» нашли не Мередит, то кого? – задала я встречный вопрос, хотя, похоже, уже знала ответ. Но я не торопилась озвучить его, боясь ошибиться, пока мать не скажет свое слово.
– Все указывает на Розу. Она хочет, чтобы мы спросили у нее, но мы пока не готовы говорить с ней.
– А почему нет? – удивилась я, чувствуя, как по моей спине как будто маршируют чьи-то маленькие, но тяжелые ноги.
Я глубоко вздохнула, как будто это могло придать мне силы.
– Согласно отчету судмедэксперта, у скелета проломлен череп, как будто его ударили по голове чем-то тяжелым и твердым. Так что у нее есть все причины для злости. Для желания отомстить. И это делает ее крайне опасной.
– Но почему именно нам?
– Потому что это был ее дом. Он принадлежал ей по праву рождения. Потому что, вместо того чтобы жить здесь, иметь детей и внуков, она закончила жизнь на морском дне, с чужим медальоном на шее, в то время как кто-то другой прожил за нее ее жизнь.
Почувствовав себя дурно, я тоже села на кровать.
– Недавно я выяснила еще одну интересную вещь. Алиса Крэндалл, – девушка на портрете в Мимоза-Холле, прапрабабушка Ребекки Эджертон. Колье и серьги с бриллиантами и сапфирами, которые тебе дала твоя мать, первоначально принадлежали матери Алисы, погибшей во время кораблекрушения в тысяча восемьсот семидесятом году. Когда Ребекка увидела твое фото в них, то сразу сообразила, что к чему. Именно поэтому она и обратилась к тебе с просьбой об интервью.
Материнское лицо озарилось мягкой улыбкой:
– То есть если драгоценности были спасены со дна морского, то, возможно, и ребенок тоже. Ребенок, на шее которого был медальон, идентичный тому, какой был у ее сестры Алисы, но только с буквой «Н» посередине. Достаточно было добавить к ней пару штрихов, превратив «Н» в «М», и дать девочке новое имя – Мередит.
Я покачала головой:
– Мне почти жаль Розу. Ее отец находит малышку, приносит ее домой и просит дочь принять ее как родную сестру. Вот только самозванка красивее, лучше сложена и обожает ходить в море под парусом, как и ее отец. Представляю, каково ей было.
Мать закрыла глаза, и я взяла из ее рук стакан воды. А в следующий миг меня посетила еще одна мысль, и я расправила плечи.
– То есть выходит, что мы – потомки убийцы?