– Вели всем воинам укрыться за скалами, – решительно приказал князь. – Так, чтоб до поры до времени их не было видно со стороны леса. Оставь только нескольких, самых смелых – с десяток – пусть сопровождают повозки. Пусть они сначала немного спустятся вниз, потом остановятся, развернуться… Не надо спешить.
– Понял тебя, князь, – с готовностью кивнув, Керачу-джэвэ поворотил коня и помчался обратно к скалам. Вслед ему просвистели стрелы.
Баурджин всмотрелся вперёд – несчастный старик пронзённый неведомо чьей, стрелою, лежал в пожухлой траве, а пегая лошадь его бегала вокруг и беспокойно ржала. Там, в урочище – темно, а здесь, на перевале… перевал освещён солнцем. Что и говорить – удачное местечко для засады, впрочем, не столько местечко, сколько – время. Жаль старика. Он так торопился успеть преодолеть перевал до наступления ночи. Успел…
Князь оглянулся, увидев, как, освещённые широкой дорожкой оранжевого солнца, неспешно катят вниз, с перевала, повозки. Вот к ним подлетел всадник… Повозки остановились… принялись медленно разворачиваться. Слышно было, как ругаются погонщики…
Прекрасный момент для нападения. На месте разбойников Баурджин больше бы и не ждал – чего ждать-то? Убедились, что воинов почти нет, так теперь и налететь с лихим посвистом!
Ага!
Нойон прислушался и улыбнулся: ну, вот он, посвисит!
– Хумма-а-а! Хумма-а-а-а!
Со свистом, с верещаньем и кличем, вылетели из лесу чёрные всадники верхом на вороных конях, пуская на ходу стрелы.
– Хум-ма-а! Хумм-а-а!
Вращая над головами саблями, бросились к беззащитным возам… Вот всего сотня шагов осталась… полсотни… двадцать…
Пора!
– Хэ-гей! Хур-ра! Хур-ра!
Выхватив из ножен тяжёлую саблю, Баурджин бросил коня во всю прыть, чувствуя, как со всех сторон несутся из засады воины Керачу-джэвэ.
– Хур-ра! Хур-ра!
Услыхав клич, разбойники принялись озираться, видать, поняли, что их заманили в ловушку, выставив для приманки возы. Поняли – да поздно!
Столкнувшись с лиходеями одним из первых, Баурджин скрестил саблю сразу с двумя. Послышался звон, скрежет, дикие вопли…
Оп! Удар! Звон! Искры… И перекошенное злобой лицо. И пахнет от вражин какой-то падалью. Ну и запах… Удар!
Один из соперников – тот, что слева – оказался совсем никудышным бойцом, и, быстро потеряв выбитую ловким ударом нойона саблю, поспешно пустился в бегство. Трус! Зато другой… другой стоял насмерть! Рычал, как дикий зверь, бился, словно этот бой был его в жизни последним!
Удар! Удар! Удар!
И искры… и скрежет… и злоба в глазах, и перекошенные уста, изрыгающие проклятия. Чего ж ты так злишься-то, парень? Ведь не на вас напали!