– Понимаешь, нойон, ты должен произвести впечатление временщика, причём, такого временщика, которому и этот город, и его жители, и богатства – нужны, как пятая нога собаке, – инструктировал перед самым отъездом Елюй Чуцай, киданьский мудрец, ещё не так давно служивший цзиньцам, но попавший в плен и, волею Чингисхана, ставший одним из мудрейших вельмож нарождавшейся Монгольской империи. Высокий и представительный, с узкой седой бородой и звучным голосом, кидань сильно напоминал князю некоего Елюя Люге – правителя «стального» киданьского царства Ляо, возрождённого к жизни не без помощи самого Баурджина.
– То есть ты в Ицзин-Ай как бы на время, быть может – на очень короткое, но, может – кто знает? – Елюй Чуцай покачал головой. – Ведь нет ничего более постоянного, чем временное. Это прекрасно знают шэныли из Ицзин-Ай.
– Вот как? Там есть и шэныли?
– Есть, есть – как же без мудрецов и чиновников? Они не должны видеть в тебе нечто незыблемое, постоянное… должны действовать свободно, даже, может быть, на первых порах, не особенно с тобой считаясь.
– Как это – «не считаясь»? – нехорошо прищурился князь. – Я наместник, или собачий хвост?
– Вот-вот! – мудрец улыбнулся. – Так ты и должен рассуждать, как рассуждал бы на твоём месте любой вельможа. Да, городские чиновники должны испытывать перед тобой трепет… который вовсе не помешал б им втихаря обтяпывать свои делишки – мздоимствовать, покровительствовать разбойникам, воровать из казны… Ну, что тебе об этом рассказывать, ты ведь не так давно вернулся из Ляояна, сам должен всё хорошо понимать.
– Да понимаю, – махнул рукой Баурджин.
Елюй Чуцай погладил бороду и потянулся к кувшину:
– Ты не сиди, как истукан, князь! Давай-ка выпьем немного.
– Выпьем? – нойон удивлённо вскинул брови. – Вот уж не ожидал даже услышать такого слова от ближайшего советника Великого хана!
– Я сказал – «выпьем», а не «напьёмся», – внезапно расхохотался мудрец. – В этом большая разница. Вино – прекрасно, если сближает.
– И если знать меру, так?
– Нет, не так, князь, – кидань прищурился. – Не надо себя ограничивать в мелочах, нужно понимать лишь одно: вино – для людей, а не люди для вина.
– Ну, – не удержался от улыбки нойон. – Так про любую вещь можно сказать, и почти про любой дело.
– Да, – Елюй Чуцай важно кивнул. – И в этом – мудрость. Пей, пей, Баурджин-нойон, не думаю, чтоб это прекрасное вино смогло сказаться на умственных способностях такого человека, как ты!
Баурджин усмехнулся:
– Ты поставил три кружки, мудрец! Для кого третья?
– Сейчас придёт Шиги-Кутуку, он у Повелителя. Знаешь, мы хотим видеть Каракорум великим и прекрасным городом… – кидань на миг помрачнел. – Пока же это лишь сборище глинобитных хижин. Ничего, дайте срок!