— Так чем, ты говорил, твоя мама зарабатывает на жизнь? — спросила я.
Гейбл взглянул на меня. Мы шли по замысловатой подъездной дорожке, которая была вымощена разноцветными камнями, напоминавшими брусчатку. Он застенчиво улыбнулся.
— Раньше она была актрисой, в конце восьмидесятых, начале девяностых. Но ты ее, наверное, не знаешь. У нее было много второстепенных ролей.
Должно быть, эти второстепенные роли открыли немало дверей: сын Посейдона жил в особняке — в одном из больших домов на утесах, с видом на пляж и океан. Перед нами возвышалось громадное каменное здание в несколько этажей, с двустворчатыми стеклянными дверями. Перед крыльцом была припаркована изящная иномарка.
— Она снималась в порно? — спросил Геракл и, когда мы все посмотрели на него, пожал массивными плечами. — А что? У нас на Олимпе смотрят порно.
— А «Сверхъестественное» нет? — уточнила Алекс. — Бред какой-то.
Геркулес прищурился.
— Я должен посмотреть это «Сверхъестественное».
— Твоя мать сейчас здесь? — взглянув на Солоса, поинтересовался Эйден. Если так, могут возникнуть неловкости. Но разумеется, в таком случае они применят внушение, поэтому вряд ли их это сильно беспокоило.
Гейбл покачал головой. Мы поднялись по широкой лестнице и пересекли устланное ковром крыльцо.
— Она сейчас в Европе со своим последним мужем. — Остановившись у двери, он постучал пальцем по маленькой черной коробочке. Устройство три раза пикнуло, а затем вспыхнула зеленая лампочка. Он открыл дверь, и из дома повеяло холодом. — Здесь никого нет.
— Даже прислуги? — удивилась я.
Гейбл засмеялся.
— У нас нет прислуги, которая живет здесь. Через день к нам приходят уборщицы, но сейчас здесь только я. И вы.
— Как это место охраняется? — спросил Солос, включая режим Стража. Он внимательно разглядывал помещение, оформленное под атриум.
— Как Алькатрас, — ответил Гейбл, обходя круглый стол, в центре которого стоял горшок с красивым папоротником. — Когда включается сигнализация, никто не может попасть сюда без нашего ведома. А еще в доме и на улице можно включить датчики движения. Я могу врубить внутренние, когда все будут укладываться на ночь.
Впереди я видела огромную винтовую лестницу, ведущую наверх. Справа было что-то вроде библиотеки и гостиная. Я боялась прикоснуться к чему-либо. Мебель, наверное, стоила больше, чем моя учеба в колледже.
— Красивый дом, — прокомментировал Люк.
Мы двинулись за Гейблом через столовую, где стоял огромный стол и очень крутые стулья с высокими, мягкими серыми спинками. Поскольку он рос в богатстве, он, вероятно, привык к подобному. Все мои спутники привыкли. Побывав в их университете, я бы сказала, что это общество чуть ли не купается в деньгах.