— Ты совершаешь огромную ошибку.
Боги. Некоторые вечера просто не могут стать еще хуже.
— Само мое существование — ошибка, так что тебе нужно добавить немного подробностей и сказать, что именно ты имеешь в виду.
Белые глаза нимфы слабо мерцнули лучиками света.
— Если ты будешь ее избегать, это ее не спасет.
Ну вот, я сразу же оказался неправ. Этот вечер официально стал хуже.
— И тебя не спасет, — добавил нимфа.
Я нервно усмехнулся.
— Меня ничего не спасет. Я знаю, что такое конец игры.
— Нет такой вещи, как окончательность, — ответил он, наклонился ближе и продолжил свою речь, обдавая мою щеку холодным дыханием. — Все пророчества возможно переписать. Ничья судьба, независимо от принесенной жертвы или уговора, не является окончательной. — Он сделал паузу. — Все части никогда не разделяются.
Замерев, я боролся с желанием отстраниться от странной нимфы.
— Очевидно, ты не веришь в личное пространство, да?
Он рассмеялся и подошел еще ближе. Прежде я не верил, что такое возможно, но я ошибался. Его грудь коснулась моей.
— Я не верю, что ты понял мои слова, Аполлион. У тебя уже была возможность переписать пророчество, но ты не смог.
Внутри меня все замерло, даже сердце. Я точно знал, о каком пророчестве он говорил. О том, что завершилось концом смертной жизни Алекс.
— Ты выдумал себе собственный путь. Ты никого не слушал и считал себя самым умным. В итоге твои руки — в крови той, кого тебе было поручено защищать. — Дыхание нимфы было таким же холодным, как и его слова. — Ты продолжаешь этот путь, но история повторится, и тебе не будет спасения. Останется только вечное возмездие.
Замолчав, он внезапно исчез — без единого звука, оставив меня одного. Медленно повернувшись, я огляделся, но тщетно. Как будто нимфа здесь никогда не появлялся.
— Черт, — пробормотал я, потирая скулу.
Я не знал, что думать. Друг он или враг, но, в конце концов, его слова, по большей части, были правдой. На моих руках была кровь. А в будущем останется только возмездие.
ДЖОЗИ
У меня болело лицо. А также голова. На самом деле у меня болело все. В рассудке стоял туман, глаза опухли от слез, которых я выплакала столько, что, наверное, можно было залить эту дурацкую комнату, а желудок был абсолютно пуст. Голод меня не беспокоил. Казалось, я больше никогда не буду есть.
В какой-то момент мне удалось подняться и разуться, прежде чем упасть лицом на кровать. Это оказалось огромной ошибкой, потому что простыни, подушки — все пахло Сетом. Аромат, такой же, как на улице, напомнил мне запах горящих листьев. Слезы хлынули вновь, и это было ужасно. Громкие захлебывающиеся рыдания рвались из глубины моей души, и я содрогалась всем телом. Засыпая, я тоже плакала, и, когда проснулась, слезам все так же не было конца. Я думала, что и не будет.