— Безусловно, но когда вы там окажетесь, то поступите точно так же, как и мы во временной линии Б. Поменяетесь местами с Эдом-В и Сэмом-В и продолжите жить своими жизнями — и все тип-топ.
— Если не считать Эда-В и Сэма-В, — говорю я.
— … Которые заменят Эда- и Сэма-Г и так далее в бесконечной цепочке альтернативных Эдов и Сэмов. Теперь вы понимаете, в чем суть? Каждая наша пара отправляет следующую в прошлое и занимает их место. Это все равно что добавить еще одного постояльца в заполненный бесконечный отель. Нужно всего-то переселить каждого жильца в следующий номер. В конечном счете все будут довольны.
— Ааааа, теперь я понял, — говорит Эд-Б. — Теперь мне ясно, почему вы оправились в прошлое и бросили всех в вашей старой Вселенной.
— У меня были подозрения, что ты догадаешься, — говорит Эд-А.
— На самом деле вы не первые Эд и Сэм, — говорит Эд-Б.
— Верно. Это была всего лишь «ложь для пользы дела», как мы ее называем, и я уверен — точнее, знаю, — что ты это понимаешь. И наша линия времени, и эта, и следующая в действительности находятся в глубине бесконечной цепочки — и глубина эта настолько велика, что ни один из нас, собственно говоря, не может с уверенностью сказать, с чего все началось… или, что важнее, когда.
— Так на какой же вы итерации?
— Что-то порядка четырехсот пятидесяти миллиардов, — отвечает Эд-А. Он бросает на стол 3,5-дюймовую дискету. — Точно число записано на этом диске. Теперь мы передаем его вам вместе с поручением увеличить хранящееся там число на единицу и взять с собой в следующее путешествие.
Все снова замолчали, потрясенные услышанным.
— Четыреста пятьдесят миллиардов, — произнес я.
— Цепочка продолжается до бесконечности, Сэм, — говорит Эд-А. — Где-то во Вселенной, среди бесконечных повторов одного и того же двухдневного цикла это число достигнет триллиона, затем квадриллиона, затем квинтиллиона. Затем оно станет настолько большим, что на дискете не хватит места, чтобы записать все его цифры. Если подумать, то в цепочке перемещений мы могли бы оказаться куда глубже.
— Если этот диск четыреста пятьдесят миллиардов раз пережил одну и ту же пару дней, значит, ему больше двух миллиардов лет, — говорит ведущий сотрудник лаборатории — полный бородатый норвежец.
— А он и не пережил, — отвечает Эд, — И лет ему гораздо меньше. Через каждые тысячу итераций мы меняем его на новый. Возможно, вас заинтересует тот факт — особенно, если вам нужные другие доказательства нашей истории, в чем я сомневаюсь — что в этой лаборатории есть и другой диск, который выглядит в точности, как этот — включая марку и все остальное. Это тот самый диск, который решили использовать Эд и Сэм шестьсот итераций тому назад.