— Под словом потолковать вы подразумеваете убийство со смягчающими вину обстоятельствами? — спокойно уточнил инспектор.
— Тут как пойдет, Вениамин Степанович, — ответил Матвеев. — Поэтому и уговорил ее обождать.
— Понятно, — сказал инспектор. — Вы поступили правильно. Ефим, оснований для задержания Гвоздя достаточно?
— Вполне, — ответил я.
— Это хорошо, — сказал инспектор. — И еще. Я понимаю ваши чувства, но вы оба — служащие полиции, и закон должен быть для вас превыше всего. Закон, напоминаю вам на всякий случай, запрещает выбивать показания из подозреваемого. Даже тогда, когда он более чем заслуживает подобного обращения. Меру наказания может определить только суд. Где находится этот доходный дом?
— На Наличной. Дом пять.
В двух шагах от того места, где убили Мишку.
— Отправляйтесь туда и задержите этого Гвоздя, — велел инспектор. — Для задержания можете применять любые законные меры, какие сочтете разумными, но он нам нужен живым. Вопросы есть?
Слово «законные» он четко выделил голосом. Мы с Матвеевым сказали, что всё ясно, и отправились брать Гвоздя. Семёна в этот раз брать с собой не стали, зато пригласили Егорыча. Зная Кронштадт как свои пять пальцев, он с минимумом подчиненных мог так перекрыть все ходы-выходы, что ни одна мышь не проскочит. Спешно мобилизовав ему в помощь десяток городовых, мы с Матвеевым могли быть твердо уверены, что если Гвоздь в доме — он там и останется.
— Брать только живьем, — напутствовал я их. — Но не церемоньтесь. Лучше подстрелить, чем упустить.
— Стрелять строго по ногам! — переформулировал для всех мою задачу Егорыч.
Городовые заверили нас, что все поняли, и отправились на определенные им посты, а мы с Матвеевым зашли в дом. Номера квартиры Марьяна не знала, но нам в любом случае требовался управляющий. Его мы нашли в крохотной каморке, казавшейся еще меньше из-за огромного шкафа из красного дерева, на мой взгляд совершенно не подходившего к остальной, очень скромной, мебели. Это был невысокий человек в тёмно-сером костюме и с огромными очками на носу.
— Чем могу быть полезен? — спросил он.
Я предъявил документы и спросил, в какой квартире остановился Тимофеев Александр. Управляющий вначале внимательно изучил мои документы. Убедившись, что они подлинные, он вздохнул и с не меньшим вниманием пролистал свою учетную книгу, после чего радостно объявил нам, что никакого Тимофеева во вверенном ему домовладении не проживает и в этом году не проживало.
— Очень жаль, но ничем не могу вам помочь, — заявил управляющий. — А теперь, если позволите, у меня много работы…