И он указал нам карандашом на дверь. Мы не сдвинулись с места.
— У тебя ее будет значительно больше, если мы тут всё сами перетряхнем и найдем этого Тимофеева, — сказал Матвеев.
— А документы на это у вас есть? — спросил управляющий.
— У нас есть возможность, — ответил я. — Пойдем, Матвеев, познакомимся с жильцами.
— Погодите-погодите, — предсказуемо остановил нас управляющий. — Честное слово, я не знаю никакого Тимофеева. Как он хоть выглядит-то?
Я описал его внешность.
— Ну, да, есть такой, — признал управляющий, как мне показалось, с ноткой заметного облегчения в голове. — Мансарду снял. Спросил, что подешевле.
— Так бы сразу… — проворчал Матвеев.
— А кого еще вы тут от полиции прячете? — спросил я.
Управляющий клятвенно заверил меня, что никого он от полиции не укрывает, а что возникло недоразумение с этим Тимофеевым, то мы сами виноваты. В книге-то он как Карл Нагель записан, уважаемый немецкий негоциант. Я ему не поверил, но, по большому счету, мне тогда не до его секретов было. Как потом выяснилось, управляющий укрывал каких-то коммунистов. Их уже по весне арестовали жандармы. Вместе с управляющим.
— Ладно, берите ключи и показывайте, где эта мансарда, — велел я. — И, кстати, Карл Нагель умер десять лет назад.
— Ну да, выглядит он неважно, — согласился управляющий. — Зато платит исправно. Идемте, господа.
Управляющий провел нас черным ходом. Сказал, так короче. С верхнего этажа мы по отдельной лесенке друг за дружкой поднялись к дверям мансарды. Управляющий постучал. Нам никто не ответил. Управляющий постучал снова и громко объявил:
— Это управляющий! Отоприте, будьте любезны.
Снова тишина в ответ. Управляющий оглянулся на меня.
— Открывайте, — шепотом велел я.
Управляющий повернул ключ в замке и тотчас вжался в стену. Я распахнул дверь. Матвеев с револьвером наготове ворвался внутрь. Я последовал за ним. Управляющий предпочел остаться у стеночки, там, где его вряд ли задела бы шальная пуля, выпущенная, между прочим, в нас. К счастью, обошлось без стрельбы.
— Как ты говоришь, ёшкин кот, — сказал Матвеев. — Так?
Я вышел из-за его широкой спины и увидел Тимофеева. Тот полулежал в старом кресле. Под креслом натекла приличных размеров лужа, и это была отнюдь не вода.
— Да, — сказал я. — Ёшкин кот.
Мы подошли ближе. Своему описанию Тимофеев вполне соответствовал. Да и прозвищу Гвоздь — тоже. Худой, высокий, в шляпе с черной лентой, он действительно походил на гвоздь. Только не такой крепкий. Кто-то основательно его продырявил.
— Прямо как Мишку, — сказал Матвеев. — И тоже в живот.