Он махнул рукой и к нам тотчас подошел носильщик. Багажа у нас было всего ничего: пара чемоданов, портфель с бумагами да зонтик инспектора. Мы бы и сами его унесли, но положение, как говорится, обязывало. Столичный инспектор не мог сам таскать чемодан, а Вениамин Степанович был командирован в Ревель именным приказом из самого Санкт-Петербурга. Я же при нём состоял в качестве помощника.
Мимо неспешно проходил мрачный тип с букетом в руках. Думаю, этот человек не уступил бы ростом нашему новому знакомому, если бы не был таким скрюченным. Невероятно тощий, в сером обвисшем плаще, он мне сразу напомнил деревце на болоте. Всклоченные черные с сединой волосы вполне сошли бы за брошенное гнездо, а свернутая чуть набок, будто бы приклеенная, бородка — за клок сухой травы, закинутой ветром на ветки. Этакий леший в костюме.
Он окинул нас внимательным взглядом и побрел дальше.
— Прошу за мной, — пригласил Матиас.
Мы проследовали к выходу. Перед зданием вокзала нас ожидал экипаж, запряженный тощей лошадкой с ветхой соломенной шляпой на голове.
— М-да, не призовой скакун, — заметил я, пока носильщик забрасывал внутрь наши вещи.
— Тише едешь, дальше будешь, господин Кошин, — невозмутимо ответствовал Матиас. — А спешить нам некуда. Господин полицмейстер задерживается. Сейчас заедем в гостиницу, откушаете, а потом, если захотите, я вам покажу город.
— Некогда, — фыркнул инспектор. — Мне еще нужно документы просмотреть, так что едем сразу в управление. Вы, Ефим, отправляйтесь на почту. Если срочных телеграмм нет, можете считать себя на этот вечер свободным. У вас, мне помнится, были какие-то планы.
— Как скажете, господин инспектор, — спокойно согласился Матиас и добавил уже для меня: — Почтамт в той стороне.
Он растолковал мне дорогу, и я поспешил откланяться, пока инспектор не передумал. Не то чтобы за ним это часто водилось, но интересы работы Вениамин Степанович всегда ставил на первое место. Работы, насколько я знал, было море, причём море бумажное, то есть самое что ни на есть тоскливое. На ее фоне даже прогулка под моросящим дождем казалась волшебной. Тем более что Матиас оказался прав: посмотреть на город действительно стоило.
Прямо перед вокзалом раскинулся парк, а за ним, на холме, возвышался старинный град, с красными черепичными крышами, башенками, кое-где даже крепостная стена сохранилась. Казалось, будто мы приехали в сказку, но стоило повернуть голову направо, и перед глазами вставал современный город с дымящими заводскими трубами. Как ни удивительно, но этот контраст нисколько не портил облика Ревеля. Напротив, он придавал ему завершенность. Передо мной вставали не театральные декорации, а живой, дышащий стариной, город.