Когда за письмоводителем закрылась дверь, инспектор не торопясь перелистал оставленные тем бумаги и негромко сказал:
— Хорошо, Ефим, я вас слушаю. Дело хоть интересное?
Со времени нашего знакомства он не уставал поражать меня своей проницательностью, но тут, когда я еще ни словом не обмолвился, это просто выбило меня на секунду из колеи, и я брякнул:
— Но как?
— Ефим, Ефим, — покачал головой инспектор. — Я готов, исключительно в порядке рассуждения, допустить мысль, что вы способны предпочесть вот эту бумажную волокиту, — он обвел рукой бумаги на столе, — возможности покопаться в очередном летающем чуде техники, но как рабочую версию я ее принять никак не могу. Слишком ничтожна вероятность. Стало быть, вам нужен я. Учитывая ограниченный круг моих интересов и дополнительно урезая его за счет вашего равнодушия к правильным сортам чая, вывод абсолютно очевиден. У вас на руках сложное дело, и вам нужен совет. Отсюда и вопрос: дело интересное или так себе?
— Интересное.
— Хм… Кого убили?
— Никого, насколько я знаю.
Инспектор покачал головой.
— Надо же, как вам с ходу подфартило. Только приехали, а сразу и дело интересное нашлось, и без смертоубийства. Но кто преступник, вы пока не установили?
— В общих чертах — установил, — ответил я.
Инспектор откинулся на спинку кресла и внимательно уставился на меня.
— Вы, Ефим, прямо как в сказку попали. Хвастайтесь, я вас внимательно слушаю.
— Насчет сказки, это вы в точку, — сказал я. — У нас тут дело о русалках вырисовывается.
Густые брови инспектора изобразили домик. Я быстро, но во всех подробностях пересказал ему историю братьев Морошкиных. Инспектор слушал молча. Лишь когда я дошел собственно до русалок, он медленно покачал головой.
— Хорошо, — сказал инспектор. — Первый вопрос: кто выступает в роли русалок?
Своей версии у меня не было, поэтому я озвучил то, что слышал от Морошкиных.
— Братья считают, что это русалки и есть.
— Вздор, — фыркнул инспектор. — Народ у нас суеверный. Подчас в такую бесовщину верит, что не сразу и поймешь, как такое вообще придумать можно. Но выто, Ефим, образованный человек!
Тут я не удержался и хмыкнул. Именно этот аргумент я приводил инженеру Морошкину. Михаил был человек простой, поближе к земле. Если он видел русалок, то так и говорил: да, эти морские барышни существуют, а как они правильно именуются — это для него совсем не важно. Пётр же как инженер пытался осознать увиденное с научной точки зрения. Последняя уверенно гласила, что такие существа, как русалки, в природе не существуют, но все мои доводы разбивались о: «Да господи, Ефим Родионович, я сам их видел!»