Через двадцать минут я завершила работу и осталась собою крайне довольна. Еще через столько же кабинет освободился (я не стала их прерывать), и тут пробил мой звездный час. Молча предоставив лист, я уселась на стул, а Борис Николаевич приступил к изучению. Схватившись за сердце, он откинул бумагу и потянулся за корвалолом, имевшим место в ящике письменного стола, видать, как раз для таких случаев.
— Что… — задыхаясь, прошипел следователь. — Что это т… такое?
— Как что? Приметы. — Не удержавшись, я прыснула.
Объект моих издевательств возвел руки к потолку.
— Господи! За что ты послал мне это наказание?! — при слове «это» он, не отрывая взора от потолка, где надеялся узреть Всевышнего, ткнул в меня указательным пальцем. Затем, так и не дождавшись ответа, снова приставил правую руку к груди, с той стороны, где находится сердце, а левой взял ненавистный лист и начал декламировать: — «Высокий, симпатичный, темноволосый, одет в темно-серый костюм, рост 152 сантиметра, волосы зеленые, торчащие в разные стороны, глаза цвета спелой вишни, шрам через все лицо, абсолютно лысый, полностью обнаженный, иногда хвост». Что все это значит? Ты что, белены объелась?! — Так, он уже перешел на «ты». Вот ведь старый кобель, в два раза ж меня старше! — Объясни мне, как он может быть одновременно темноволосым, с зелеными волосами и лысым?!
— Но вы ведь, к примеру, тоже рыжевато-русый и вместе с тем лысый!
— Да? Ну спасибо! — обиделся Акунинский. — А это — одетый в костюм и полностью обнаженный? В одно время, а?
— Ну жарко ему стало, вот и разделся!
— Сто пятьдесят два сантиметра — высокий? Симпатичный со шрамом? А что это за глаза цвета вишни? Красные, что ли?
— На вкус и цвет — спора нет! — мигом сориентировалась я.
— Ладно, это все куда ни шло, но объясни-ка мне, дорогая, что значит иногда хвост?! Что-о?
— А то-о, — передразнила я, — есть такие люди, оборотни называются, у них то есть хвост, то нет. Когда полнолуние, например, в тот самый день — день убийства, — человек превращается в волка, и у него вырастает хвост. Понимаете?
Бедняжка следователь схватился за голову.
— Нет. Ничего не понимаю. Какие спелые вишни? Какие оборотни?! Ка-кой хвост?!!
Катька открыла тут же, наверное, ждала меня в прихожей.
— Ну, рассказывай, и примемся за дело. — Она действительно выглядела так, словно собиралась куда-то идти: броская одежда, черная подводка на глазах, накладные ресницы. Прическа, однако, подвела: спутанные волосы пока еще не видели ни расчесок, ни гелей для укладки. Возможно, она просто не успела за них взяться, время по ее меркам было утреннее.