— Ой, нет, — подскочила я, обернувшись и посмотрев на те же часы. — Надо домой бежать.
Я вышла в прихожую и начала обуваться, с трудом втискивая свои под стать росту немалые ступни в Танькины мини-туфли.
— Ты как? Дойдешь в этой обувке? — проявила Катя жалость вкупе со состраданием к своей несчастной подруге.
— А ты согласишься нести меня до дома? — съязвила я.
— Ха!
— Ну раз «ха», стало быть, выбора нет. А раз выбора нет, стало быть, дойду, — расфилософствовалась я, хватаясь за ручку двери.
— Хочешь дам свои? — милостиво предложила Любимова. — Только они у меня все на девятисантиметровой шпильке, так что…
— Не надо мне твоих шпилек, и так жизнь не сахар. Пока.
Дорога до дома была болезненной, но я старалась не думать о ноющих мозолях и по возможности переключала свои мысли на Николая, хотя особого труда это не составляло: губы мои вновь и вновь чувствовали его волнующий до глубины сердца поцелуй, что придавало моему многострадальному телу ощущение легкости, невесомости, а душе — состояние покоя и блаженства. Всю эту идиллию портили лишь вышеоговоренные больные пальцы на сжатых ступнях, но и это можно было перетерпеть, с чем я и дошла до дома.
Родители были на кухне, мама жарила котлеты, а папа курил, вслух размышляя о том, сколько запчастей для нашего «Жигуленка» ему необходимо купить и в какую сумму это встанет. Я, право дело, испугалась, что им вздумается залезть в «мусорный» сейф, благополучно спущенный Грачевой в помойный бак, и обнаружить его отсутствие, но обошлось: они полностью переключились на меня, а конкретнее — на мои мозги, кои считали необходимым делом промыть.
— Ты почему не предупредила, что уедешь? Ты соображаешь, что делаешь? Как тебе не стыдно? — накинулись они на свою дочь, представив себя коршунами, слетевшимися на падаль.
— Я Таньке сказала, — пыталась я оправдать себя, однако и сама понимала, что этот поступок был не самым лучшим.
— Таньке она сказала! Ты должна была отцу сказать! Прежде всего!
— Тебя не было дома…
— Почему телефон оставила?
— Я забыла сумку, а он находился в ней.
— Ты лучше голову в следующий раз забудь! — искренне посоветовал отец, а мама шлепнула передо мной тарелку с ужином с такой ненавистью, словно это была не еда, а папина любовница, которую она сбрасывала с моста.
Ладно, будем считать, что я получила по заслугам, хотя это еще спорный вопрос, я же не ночью вернулась, в самом деле… Неужели у всех родители такие?
Что и говорить, расправилась я с ужином быстрее всех, лишь бы поскорее слинять с кухни.
В комнате Танька сидела на моей софе и зубрила конспект по истории.