Потом, разумеется, переворачиваю серебряную кружку с ручками, которые со стуком падают на пол. Шаги Уилла стихают. Я вполголоса ругаюсь, подбирая ручки и ставя их снова на стол, когда Уилл заглядывает в библиотеку.
– Привет, – говорит он. Его темные брови изгибаются в удивлении. – Что ты здесь делаешь?
– Привет, – отвечаю преувеличенно радостно. – Просто искала… марку, чтобы написать папе.
По его лицу ясно, что лжец я не самый искусный.
– Думаю, они здесь, – говорит он, находит рулон марок в верхнем ящике отцовского стола и встречается со мной глазами, когда передает их мне. – Первый день прошел нормально?
– Неплохо, – говорю. – Но я отстаю по всем предметам. Так что мне надо приниматься за учебу. – Крепко держа рулон марок, прохожу мимо Уилла.
Когда захожу в комнату, кладу марки на ночной столик и падаю на кровать, сердце все еще бешено колотится. Мамин Шекспир рядом, и я хочу взять его в руки.
Вместо этого заставляю себя взять стопку школьных учебников. У меня есть дополнительные задания по каждому предмету, чтобы я могла догнать остальных.
Устраиваюсь на сиденье у окна и пролистываю главу по биологии. Но мысли продолжают возвращаться к книге о Стерлинге из библиотеки доктора Клиффтона. «Тебе нужно изучать осмос», – говорю себе, заставляя глаза вернуться к словам передо мной. Вместо этого вижу позицию в указателе, которую я смогла заметить до прихода Уилла.
Я нашла маму под буквой «К», под ее девичьей фамилией. Там было написано «Каммингс, Джульет – Возможный Катализатор».
Но именно заметка после «Каммингс» заставила волосы на моих руках встать дыбом, словно Исчезновения могли быть частью чего-то более мрачного. Там было написано:
«Проклятие».
15 октября 1940 года
Птица: двуцветная дроздовая мухоловка
Кожа и перья птицы пропитаны парализующим нейротоксином, который она получает, питаясь жуками.
Яд выпускается при контакте и убивает всех врагов птицы, которые смеют ее коснуться.
Птица поглощает столько яда, что в результате сама становится ядом.
Когда мне было одиннадцать, я нашел двуцветную дроздовую мухоловку на страницах энциклопедии. Я рисовал птицу снова и снова, заполняя поля набросками. Точность моих изображений возрастала, пока я не знал всех деталей идеально на память. Клюв, похожий на кинжал. Голова с угольно-черными перьями, которые переходили в ярко-красную грудь. Цвета такие токсичные и тем не менее настолько яркие, что хотелось до них дотронуться.
Меня заворожила сильная, устрашающая красота этой птицы.
Она напоминала мне о рыжей девушке, которую я любил. Они обе – девушка и птица – могли остановить бьющееся сердце, если бы подманили тебя достаточно близко.