– Говори, Ршшагрев… есть хочешь? – Вождь закинул в пасть большой кусок парного мяса и с удовольствием облизнул свои сабельные клыки – предмет восхищения женщин и зависти мужчин.
– Я поел, благодарю, о вождь. Как ты знаешь, хранители традиций пристально следят за прохождением испытаний, и сегодня мы заметили нарушение хода священных ритуалов.
– Что?
– Один из молодых котов не прошел Испытания Силой. Он должен был умереть, но был спасен.
– Правда? И кто же это?
– Тилгерик, о вождь.
Уши Абракзиса встали торчком.
– Один из моих сыновей?
Ршшагрев ничем не показал, что ему не понравилось сие уточнение.
– Да, о вождь, один из многих твоих отпрысков.
Верховный хранитель традиций коротко обрисовал суть дела, чем заставил вождя задуматься. Лицо Абракзиса пошло глубокими складками, он унял обычно неуемный аппетит и завалился в большое кресло, которое, как и вся мебель, создаваемая маркатчитарами, было пригодно для того, чтобы удобно в нем полулежать.
– Нужно предпринять меры, о вождь.
– Меры…
– Да. Закон Омуна суров и ясен в таких обстоятельствах. Тилгерику следует предоставить три жребия: он может быть изгнан из стана; он может быть предан позору и оскоплен; он может быть – что наиболее уместно – выведен на арену, чтобы подвергнуться Суду Десяти. В последнем случае, если он выживет, его честь и будущее окажутся вне опасности, а если погибнет, то хотя бы его честь будет очищена кровью. Идеальный жребий, как я думаю.
– Никто не выживет в Суде Десяти, – махнул рукой вождь, мрачнея с каждой минутой, – даже я. Даже в молодости. Это не суд, а казнь.
– Конечно, – согласился Ршшагрев с очевидной истиной. – Таковы три древних жребия: позор; еще больший позор; смерть с честью.
Длинные когти вождя непроизвольно обнажились и оставили в подлокотнике глубокие борозды.
– Ну вот что, – решил он наконец, – забудем об этом.
– Вождь?
– Будем думать, что эта случайность – замысел Омуна, и все. Полагаю, мой сын не пытался сжульничать, он оплошал и случайно был спасен. Не воля ли это нашего бога? Может быть, если хочешь знать мое мнение. Так что вот тебе мой твердый наказ: забудь об этом. Пусть Тилгерик живет.
– Как будет угодно моему вождю, – поклонился верховный хранитель традиций. – Во славу Омуна.
– Вот-вот.
Он покинул обитель охотников и вернулся в свои владения, вновь представ перед старцами.
– Как прошло?
– Он все так же жрет и пьет?
– Когда состоится Суд Десяти?
Вместо ответа, глубоко вздохнув, Ршшагрев обрушил удар на один из манекенов, расщепив толстый кусок дерева на тысячи щеп. Этим и лишь этим он проявил бушевавшую в его сердце ярость.