Фрагмент 4
Самый скучный первый контакт в истории Метавселенной
– А хрена ли он такой бурый?
– Мм?..
– Ну он же Красная планета, верно? А здесь все коричневое! Я разочарован.
– Земля – тоже голубая планета, но на деле воды океанов не такие уж голубые, а почва континентов коричневая, серая… а еще песок, степи.
Вокруг них раскинулась бескрайняя каменистая пустыня разных оттенков охряного и бурого. Песок, камни, небольшие всхолмья и убитая линия горизонта: небо Марса мало отличалось от его земли из-за огромного количества пыли в атмосфере, но по вечерам, как сейчас, к примеру, если пыли было немного, выпадала возможность полюбоваться розоватым небосводом, с которого медленно уходило голубое солнце.
В начале прогулки Владимир создал участок пригодной для жизни атмосферы без пыли и радиации. Опущенный на марсианский грунт хомяк некоторое время шнырял по ландшафту, после чего высказал свои претензии. Каньоны и полюса Красной планеты ему тоже не особо понравились, так что друзья решили закончить осмотр и расположились на склоне Олимпа.
– И все-таки я не понимаю – как это работает? Ты бог или не бог?
Смоля очередную сигарету, Владимир обратил задумчивый взор в пустоту. Он не любил этого термина с тех самых пор, как оказался единственным существом во вселенной, к коему тот объективно подходил. Дело было в значении, которое люди вкладывали в слово «бог». Владимир не был тем богом, а в силу своей прагматичной натуры очень не хотел внушать кому-либо ложных надежд.
– Я – менеджер реальности, Кузя, вот что. Я… я как игрок в «Black & White»[7].
– Шикарная была игрушка.
– Отличная. Жаль, что Молинье потом скатился.
Оба вздохнули.
– И все же непонятно – как это с тобой произошло?
– Помнишь фильм «Брюс Всемогущий»?
– Ну.
– Все произошло совсем не так. Никто мне ничего не объяснял и не обещал, однажды я просто проснулся и понял, что что-то не так. В голове звучали чьи-то голоса, взгляд мог рассматривать отдельные атомы штукатурки на потолке, мысли всех вокруг были словно открытые книги, а дальше – больше. Я конкретно думал, что шизею, пока наконец не психанул и не стянул все пространство в космологическую сингулярность.
– И че?
– Че «че»? Знаешь, что случается с материей под большим давлением? Она раскаляется, Кузя.
– А. Знатно бомбануло?
– Про теорию Большого взрыва слышал? Так вот, Эйнштейн со товарищи в этом вопросе были теоретиками, а мне удалось попрактиковаться.