Из гнилых бревен светлый терем не построишь. А если и получится неказистое строение, то стоять ему суждено недолго.
Елена села на стул. Ее плечи опустились: бессонная ночь придавила тело усталостью. Ее душа может сколько угодно клокотать негодованием, но разум понимает, что силы неравны. Как только она попытается возбудить уголовное дело против Круглова, полковник Молотов сумеет заткнуть ей рот. Ее вышвырнут из Следственного комитета — это в лучшем случае. Если она и дальше будет мешать, то уголовное дело заведут против нее. Повод придумают. Или создадут.
Как же остановить Круглова? Она не сможет нормально жить, если эта тварь будет вещать о демократии и либеральных ценностях с экрана телевизора.
Где он сейчас? В машине с Ручкиным. Вместе с человеком со сдвинутой психикой, убийцей под стать ему.
И неожиданно пришло понимание — если закон не в силах остановить Круглова, то, возможно, это удастся преступнику.
Она помнила, что Максим взял смартфон Лоськова. Его номер она знала. Елена включила программу пересылки и отправила видеозапись насилия над мальчиком Ручкину.
Черная «ауди» приближалась к Москве. Ручкин зорко контролировал Круглова и посматривал по сторонам. Пока события развивались по его плану.
«Хорошо, что машина черная, как у всех чиновников, спешащих сейчас из своих загородных вил в высокие кабинеты, — размышлял Ручкин. — Почему они предпочитают черный цвет, ведь это цвет траура и зла? Может, этот цвет сливается с их мрачными душами?»
Пискнул телефон, извещая о полученном сообщении. Ручкин мельком взглянул на дисплей — от Петелиной. Какого черта! Она забыла, что он забрал телефон у ее дружка Лоськова? На дуру она не похожа. Или следователь решила написать лично ему?
Он включил запись. И побледнел. Запись была сделана дрожащей рукой, Максим смотрел урывками, отвлекаясь на дорогу, но разглядел возбужденного похотью Круглова, маленького испуганного мальчишку и то безобразное, что между ними происходило.
Максима перекосило, он вышвырнул телефон в окно. Прикосновение к мерзкому жгло ему руки.
— Что случилось? — напрягся Круглов, сидевший рядом.
Максим промолчал. Он вспомнил себя школьником. Мать привела в дом мужика с татуировками по фамилии Горохов. Тот вечно играл длинным шилом, рассказывал байки про зону, и поначалу с ним было прикольно. Как-то раз Горохов предложил Максу стакан водки. Водка была противной. Но Горохов смеялся: пей, ты мужик или нет? И Макс выпил. В глазах поплыло.
«Ляг, отдохни», — слышался сквозь туман в голове заботливый голос Горохова.
Очнулся Макс от боли. Сначала подумал, что живот прихватило от водки. Потом увидел свои трусы на полу, обнаженного ниже пояса Горохова и нащупал пальцами кровь. Болел не живот. Горохов скалился и качал перед носом Макса согнутым пальцем. «Ты не мужик, ты мой петушок. Расскажешь мамке, убью!» Горохов сжал шило в кулаке и показал, как это сделает. Удар сбоку в ухо.