– Михаил, на каком основании ты принимаешь посторонних в лаборатории? – без вежливого вступления начала разговор Петелина.
– Каких посторонних?
– А потом они комментируют наши действия в прессе.
– Это не она, – понял намек Устинов. – Маша не могла…
– Значит, ты! Или Валеев, или Майоров. Кто тогда?
– Я не знаю, но…
– Влюбленность часто делает людей слепыми. В большинстве случаев последний, кто узнает об измене – это супруг. Луганцевой было известно, что у Рощина алиби?
– Елена Павловна, я доверяю Маше.
– Отвечай на вопрос!
– Да, она видела запись видеорегистратора. И слышала мои выводы.
– Что еще ты ей рассказал? Каких новых сюрпризов мне ждать?
– Маша не связана с Бойцовым.
– Святая наивность! А может, она и есть Бойцов? С помощью псевдонима отводит от тебя подозрения…
– Это невозможно, она сама мне сказала…
– А если солгала?
Вопрос был жесткий, но правомерный. Эксперт промолчал. Петелина перешла на сухой, канцелярский тон:
– Михаил Устинов, вы грубо нарушили служебные инструкции, разгласив результаты следствия. Считайте, что вы получили последнее устное предупреждение. Далее последуют оргвыводы в официальном приказе.
Этими словами Елена закончила разговор.
Расстроенный эксперт бросил трубку и хмуро посмотрел по сторонам. У него не было подчиненных, на ком можно было бы отыграться. Не считать же такой Светлану Маслову, которая старше его, только что вышла на работу и больше думает о маленьком сынишке, чем о служебных проблемах.
На глаза Головастику попался Василич. В глазах эксперта вспыхнул мстительный огонек. Он крутанул правую руку скелета и сломал проволоку, скреплявшую локтевой сустав.
Через пару минут на груди однорукого Василича красовалось грозное предупреждение: «Так будет с каждым журналюгой!»
Головастик уткнулся в компьютер. Его ловкие пальцы летали по клавиатуре, и слышалось бормотание:
– Я докопаюсь до этого Бойцова! Я узнаю, кто он такой, и найду, кто сливает ему информацию!
Вернувшийся после поездки в редакцию Ваня Майоров догнал Валеева в коридоре Следственного комитета и тронул его за руку. На лице старшего лейтенанта читалось возмущение. Это чувство преобладало в душевном состоянии оперативника с того момента, как его безосновательно обвинили в насилии над студентом. Иван стиснул локоть Марата, не в силах сдержать накопившиеся эмоции.
– Я был у Бойцова в редакции.
– Ты чего так давишь? Синяк останется, – покосился на руку напарника Марат, продолжая идти по коридору.
– Да? – Иван отдернул руку, будто обжегся, и посмотрел на свои крепкие пальцы.
Валеев остановился, оценил испуг на лице напарника и хлопнул его по плечу: