Через два часа Паскоглу больше не мог ждать. Он яростно ворвался в библиотеку, где сидел и смотрел в пространство, постукивая карандашом по столу, Магнус Ридольф. Паскоглу открыл было рот, но Ридольф обернулся к нему, и взгляд его голубых глаз словно переключил какое-то реле в голове владельца Централа. Тот сдержался и относительно спокойно осведомился о продвижении расследования.
«Все идет хорошо, – ответил Ридольф. – А вам удалось что-нибудь узнать?»
«Ну, например… вы можете вычеркнуть из списка Скриагля и этого, как его – из клана Пустельги. Оба сидели в салоне и резались в карты до глубокой ночи – у них неопровержимое алиби».
«Возможно, конечно, что Бонфис повстречался со старым врагом уже здесь, в Централе», – задумчиво произнес Ридольф.
Паскоглу прокашлялся: «Пока вы тут сидели и размышляли, я навел кое-какие справки. У меня достаточно наблюдательные сотрудники – от их внимания мало что ускользает. Говорят, что Бонфис разговаривал в течение более или менее длительного времени только с тремя людьми, а именно со мной, с вами и с круглолицым бонзой в красной рясе».
Ридольф кивнул: «Действительно, я беседовал с Бонфисом. По его словам, ему угрожала смертельная опасность. Он утверждал, что женщина – судя по всему, Фьямелла Тысячи Свеч – пыталась его убить».
«Что вы говорите? – воскликнул Паскоглу. – И вы об этом знали с самого начала?»
«Успокойтесь, дорогой мой. Если доверять словам Бонфиса, эта женщина угрожала его убить – но это вовсе не значит, что именно она его убила. Прошу вас, воздержитесь от неожиданных проявлений темперамента, они меня нервируют. Кроме того, я говорил с Бонфисом, но мою кандидатуру можно с уверенностью исключить из числа подозреваемых. Вы попросили меня о помощи и вам известна моя репутация – на тех же основаниях невозможно подозревать и вас».
Паскоглу буркнул нечто нечленораздельное и принялся расхаживать по библиотеке.
Магнус Ридольф продолжал: «Бонза, с другой стороны… Мне кое-что известно о его религии. Они верят в перевоплощение душ и настаивают на абсолютном подчинении принципам добродетели, милосердия и благотворительности. Бонза с планеты Падме вряд ли решился бы совершить убийство – в его представлении такой поступок заставил бы его провести несколько следующих циклов бытия в качестве шакала или морского ежа».
Дверь открылась, и в библиотеку, будто привлеченный телепатическим призывом, заглянул бонза собственной персоной. Заметив позы и выражения лиц Паскоглу и Ридольфа, настороженно взглянувших на него, бонза смутился: «Я помешал вам говорить наедине?»