— А это что за порезы? — Петелина заметила на запястье два неглубоких разреза.
— Наверное, рука дернулась.
— Рука убийцы?
— Или жертва сопротивлялась, — поправился патологоанатом.
— Он был под наркозом и не мог сопротивляться, — засомневалась следователь.
— Вначале, да. Потом Ивакина вывели из бессознательного состояния.
— Для сексуального удовлетворения?
Прежде чем ответить, Токаев вымыл руки, вытер их одноразовым бумажным полотенцем и вернулся к столу из нержавеющей стали со специальными сливами, на котором покоилось тело. Все трое молча оценили его состояние. Ивакин и при жизни не был красавцем, а теперь после вскрытия его тело выглядело особенно отталкивающим.
— Звучит дико, но так говорит Кулик, — вкрадчиво ответил Токаев. — Я слышал: он не ошибается?
— Для маньяков он свой, — процедила Варвара и зависла на следующем слове, — а для людей…
Петелина не стала отвлекаться на пустые разговоры.
— Что скажете про наркоз, Давид Асланович?
— Обычный анестетик, как и раньше. В каждой больнице такой препарат имеется.
— А в поликлинике?
— Для врача достать анестетик не проблема.
Петелина и Токаев понимающе посмотрели друг на друга. Елена спросила прямо:
— Вы знаете Антона Холодова?
— К нам попадают одни и те же люди. К нему раньше и чаще, ко мне позже и один раз. — Токаев указал на тело, как наглядный пример. — Перейдем в кабинет?
В кабинете, который после прозекторской показался воплощением уюта, Петелина повторила вопрос:
— Давид Асланович, вы знакомы с Холодовым?
— Антон… — Черты лица судмедэксперта обострились. — Год назад он светился от счастья, а сейчас… Как я когда-то.
Петелина перевела взгляд на фотографию семьи Токаева. Его жена и сын погибли в автокатастрофе — огромное горе, которое не забыть, но промелькнувшее сравнение с Холодовым она посчитала неуместным.
Так же подумала и Варвара. Та прямо сказала:
— У Холодова жена и трое детей. Живы и здоровы.
— Должен быть счастливым, должен, — покивал Токаев, словно убеждая себя.
— Вы что-то недоговариваете? — заинтересовалась Елена.
— Он мне не друг и не приятель. Раньше мы жили в одном районе, виделись иногда, перекидывались парой слов, как коллеги. А потом Холодов продал квартиру и переехал в деревню. С тех пор я раз или два пересекался с ним по работе. И мне показалось, что он изменился.
— Заметили что-то странное в его поведении?
— Как-то потускнел, но, возможно, я ошибаюсь.
— Он делился своими проблемами?
— Елена Павловна, патологоанатом не тот человек, кому изливают душу. Если честно, меня многие сторонятся. А мне и не нужен никто, — глухо добавил Токаев и сел за рабочий стол.