Я должна была произнести слова вслух.
– Она пыталась покончить с собой.
Джи-Джи едва заметно кивнула.
– После я нашла для нее место, где ей бы стало лучше. Но «лучше» – такое расплывчатое выражение. Она пробыла там полгода. Но даже когда вернулась, она была не в том состоянии, чтобы вас забрать. Я убедила ее продать дом и начать новую жизнь – какую сможет. Она нашла симпатичную квартирку, но квартира с одной спальней – это все, что она могла себе позволить. Она бесконечно говорила о том, как вас заберет, и я ей подыгрывала, но правда заключалась в том, что вам было лучше тут. А ей было лучше там.
Я поняла, что меня трясет.
– Ты никогда нам не говорила.
– Не мне рассказывать эту историю.
– А вот и нет! Это же наша история. Всей нашей семьи.
– Ты правда хотела бы, чтобы я рассказала тебе сразу, как приехала домой? Чтобы все это на тебя взвалила? Когда твой отец ушел, а ты так горевала по Нейтану? Вообрази себе маленькую девочку, которая спит на диване в кроссовках. Ты бы хотела, чтобы я вошла в гостиную, разбудила ее и рассказала, что на самом деле произошло?
Я покачала головой.
– Я никогда бы на тебя такое не взвалила.
– Но позже? Когда мы стали старше?
Она покачала головой.
– Она просила меня этого не делать.
Мне это казалось непостижимым. Так много всего было бы иначе, если бы она сказала нам правду.
– Почему? – прошептала я.
– Думаю, ей было стыдно.
– Я думала, мы ей не нужны.
Притянув меня к себе, Джи-Джи крепко меня обняла.
– Все же это лучше, чем правда.
Вот только я в этом сомневалась.
Джи-Джи долго меня обнимала, потом добавила:
– Я всегда считала – той ночью вы оба почувствовали, будто что-то не так. Возможно, это просто совпадение. Но правда в том, что вы оба очень постарались, чтобы я поехала тем вечером в ваш дом. Не знаю, как еще это понимать. Вы ее спасли.
* * *
На ланч Джи-Джи приготовила омлет-фритатту с грибами и шнитт-луком. Я сидела на своем любимом стуле, прокручивая в голове все, что она рассказала. Мне пришлось пересмотреть всю историю своей жизни. Одно дело – быть ребенком, который не нужен матери, и совсем другое – ребенком матери, которая не может оставить тебя у себя.
– Возможно, я позвоню маме, пока я тут, – сказала я наконец.
– Уверена, она будет рада.
– Можно сказать ей, что ты мне рассказала?
– Да. Я всегда предупреждала ее, что расскажу все, если ты попросишь.
– Думаешь, она рассердится?
Повернувшись ко мне, Джи-Джи покачала головой:
– Думаю, ей станет легче.
– Это мне стало легче, – сказала я.
Вся моя жизнь строилась вокруг вопроса, о существовании которого я даже не подозревала. Теперь на него нашелся ответ. Разумеется, ответы порождают новые вопросы. Но теперь я хотя бы знала, о чем спрашивать. И кого. Осваиваясь с услышанным, я почувствовала, как все мое тело расслабляется, точно, сама о том не подозревая, всю жизнь провела в напряжении.