Отличный совет, который всегда срабатывал. Когда я о нем вспоминала. Но, как правило, я о нем забывала. Когда я нервничаю, в голове у меня становится пусто. Но на сей раз, как по волшебству, я вспомнила.
– Уинди, – окликнула ее я. – Расскажи мне про ветеринаров-психологов.
– Я только собираюсь им стать.
– А диплом для этого нужен? – спросила я.
– Если хочешь быть по-настоящему хорошим специалистом, то нужен.
– И ты хочешь стать очень хорошим?
– Конечно, – сказала она. – Я все стараюсь делать как можно лучше.
Идя позади нее, глядя, как сокращаются и удлиняются ее икроножные мышцы, я решила, что они идеальной формы для человеческих икр – и вообще для ног. У меня возник импульс сказать ей, как я ими восхищаюсь. В конце концов, если бы кто-то восхищался мной, мне бы хотелось знать. Но я не могла сообразить, как завести об этом разговор. Что сказать? Кстати, а у тебя прекрасные ножки? Возможно, ей было бы приятно, но с тем же успехом могло бы и напугать.
– Расскажи про свою книгу.
– Она о позитивной психологии.
– А что это?
– Изучение счастья.
– Такое в колледже преподают?
– Ну да, – откликнулась она. – Раньше психология была сосредоточена исключительно на проблемах. Ну, сама знаешь: неврозы, патологии, расстройства. Суть была в том, чтобы проанализировать ущербные или исковерканные стороны человеческой жизни, чтобы их исцелить.
– Ясно, – сказала я. – Понятно.
– Но есть одна новая теория, согласно которой следует рассматривать то, что люди делают правильно или хорошо. Разобраться, как поступают счастливые, психологически стабильные люди.
– Так про это твой учебник?
Она кивнула.
– И что же они делают правильно? – Внезапно мне очень захотелось знать.
– Много всего. Вот почему нужен целый учебник.
– О’кей. А пример?
– Ну, например, счастливые люди с большей вероятностью испытают радость или отдадут себе в этом отчет, чем несчастные люди. Иными словами, если взять двух человек, которые, скажем, в один день испытали пятьдесят процентов хорошего и пятьдесят процентов плохого, несчастный помнит больше плохого.
– Сродни той шутке про наполовину пустой стакан.
– Но дело не просто в отношении. Это действительно связано с памятью. Если спросить несчастного человека под конец дня, что он помнит, окажется, что плохое. Они не игнорируют воспоминания о хорошем, их память просто такие воспоминания не сохраняет.
– Так мозг устроен? – спросила я, стараясь определить, к какому типу отношусь.
– Верно, – согласилась Уинди. – Но как будто выходит, что это можно изменить. Ставились эксперименты, в ходе которых людей просили практиковаться в запоминании хорошего. И знаешь что? Сработало.