Я задумалась.
– Чем больше отмечаешь в своем окружении хорошего, – продолжала она, – тем больше думаешь о хорошем и тем больше хорошего помнишь. А поскольку от прошлого, в сущности, остаются только твои воспоминания…
– Это изменяет историю твоей жизни.
Уинди обернулась, чтобы кивнуть.
– Точно. Каждый вечер надо записывать три хороших вещи, какие произошли с тобой за день.
– И – оп-ля! – становишься счастливой?
– Вроде того, – откликнулась Уинди. – Например, какие три хороших вещи с тобой сегодня случились?
– Сомневаюсь, что найду три.
– Может, ты их просто не помнишь.
– Ну, – протянула я. – Думаю, они выделились бы на общем фоне.
– А ты попробуй. Это же необязательно выигрыш в лотерею должен быть. Просто мелочи. Мгновение, которым ты наслаждалась. Легкий ветерок, от которого было приятно.
Я надолго задумалась. И только когда Уинди окликнула: «Эй? Ты еще тут?» – до меня кое-что дошло.
– Мне было приятно, что ты отстала, чтобы идти со мной, – сказала я.
– Вот видишь! Очень хорошо! Одна есть!
– Овсянка сегодня утром была чуть менее резиновая, чем вчера.
– Не так удачно, – сказала Уинди. – Копни поглубже!
Я вздохнула.
– Ладно. – А потом, словно щелкнули выключателем, мне внезапно пришло в голову нечто реальное. – Чудесное чувство, когда рано поутру просыпаешься, ты еще в спальном мешке и телу тепло-тепло, а лицу холодно от ночного горного воздуха.
– Гениально! – воскликнула Уинди. – У тебя природный дар.
– А у тебя как? – спросила я. – Что хорошего ты запомнишь про сегодняшний день?
– До сего момента? – переспросила она. – Как мы по-ковбойски кипятили кофе на керосинке. Шум ветра в ветках елей над головой. Мшистый запах леса. Маленькая незабудка на берегу ручья. Стабильность, когда забрасываешь на спину рюкзак и застегиваешь ремень на бедрах. Свежесть в воздухе. Журчанье ручья. Камешек в форме сердца, который я нашла сегодня утром у нашего брезента. Тепло в мышцах, когда мы идем в гору. Тихий мерный топот наших ботинок по тропе. Нелепая красная птичка, которая пролетела мимо несколько минут назад.
– Ты слишком уж хороша, – сказала я. – Даже как-то страшно.
– Просто у меня было больше практики, – откликнулась она. – Ты тоже можешь точно такой же стать.
– Едва ли точно такой же, – сказала я. В тот момент я была в общем и целом уверена, что застряла в том, какая я есть.
– Перед походом я сказала себе, что буду ценить все и восхищаться всем. Это мой боевой клич: «Всем восхищайся».
Интересно, а какой у меня прямо сейчас боевой клич: «Спросите, есть ли мне дело?», «Оставьте меня в покое», «Поговорите с моим кулаком»?