– Ну, я как-то так и думал, но почему? Что случилось?
– Лучшее, что мы можем сделать, сказать, что покойный уронил на халат селедку в масле. К примеру, – я подумала, как лучше озвучить то, что вытащила из памяти женщин, а потом махнула рукой и сказала как есть. – Покойный был тварью и садистом. Лупил всех. Мать, жену, дочерей, оскорблял, ноги вытирал… терпение у баб лопнуло после того, как он по пьянке чуть младшую не изнасиловал. Так-то они привыкли, даже возражать боялись, но всему наступает предел.
– Может, старшую?
– Младшую. Ты сам их видел…
Барсет вздохнул.
Это верно, старшая и средняя дочь там были не особенно красивыми, этакими рабочими лошадками, а вот младшенькая уже сейчас обещала вырасти редкостной красавицей. Светлые волосы, большие карие глаза, фигурка… бывает такое, ребенок взял все лучшее от родителей.
– Мелкую они все любят до безумия, и когда так получилось… он не раскаялся. Собрался повторить, думал, что все зашуганы… кстати, что за такое полагается?
– За инцест? Смерть. Мужчин вешают за это самое, а потом за шею перевешивают, женщин отправляют в монастыри.
– Считай, приговор привели в исполнение, только чуть заранее.
– А ты уверена?
Я кивнула еще раз.
В памяти младшей осталось все. И искаженное дикой похотью лицо отца, и руки, рвущие на ней одежду, и тяжелое дыхание, и его обещание: «никуда ты от меня не денешься, малышка»… встреться я с этим типом, пока он был жив, сказала бы точнее. Но даже если это было в шутку…
Шуточки?
Со своим родным ребенком?
Такие?
Вешать и только вешать. За самое это самое.
Девчонку было бы искренне жалко, ведь такое на всю жизнь сломает… хорошо, если она сейчас сможет забыть и жить дальше с таким грузом на совести. А ведь эта тварь еще и в Храм ходила, и ничего у него в душе не ворохнулось… неужели и так – можно? Ты же веришь в Светлого, разве он тебе разрешает мучить ни в чем не повинных людей?
Не понимаю. Хоть я и маг разума, но таких – не понимаю. Да и какой там разум у мрази?
Барсет подумал пару минут…
– Пошли?
– Пошли…
Мы вернулись в дом.
– Дамы, – Барсет был чрезвычайно серьезен. – Я правильно понял, что ваш покойный обожал кушать ночью? Что-то масляное…
– Рыбку в масле, – подала голос мать. – Он так любил, – всхлип, в котором искренности меньше, чем масла в рыбе, – ей вино заедать.
– А когда обратно возвращался и оскользнулся случайно, – жена тоже утерла слезинку.
– Конечно, вы виноваты, следить за мужем и отцом надо было лучше. Но… всякое бывает. Мы предполагаем, Светлый располагает, а я могу лишь посочувствовать вашему горю.
Дамы активно зашмыгали носами, я вспомнила, откуда знаю этот запах, и не выдержала.