— Это моя жена, леди Тивертон, — представил он женщину, грациозно поднявшуюся со стула.
Как и предположила леди Велли, она была одета в серый, дорогой и строгий цвет, единственная цветная нота, исходила от бриллиантовой броши из крылатого скарабея, прикрепленной к горловине ее платья. Ее цвет лица, в отличие от мужа, вероятно был хорошо защищен от яркого египетского солнца, поскольку был гладким и нежным и лишь немного темнее, чем у типичной англичанки. Волосы у нее были густые, черные, разделенные строгим пробором, сильно затянутые назад от лба, не тронутые даже серебряной нитью, и я решила, что она младше его по крайней мере на четверть века.
Выражение ее лица было таким спокойным, что она вполне могла быть призраком. Но затем она улыбнулась, улыбкой настолько очаровательно милой, что все мысли о призраках были изгнаны. Большего отличия от ее мужа невозможно было представить. Если он был шампанским, полным шипения, угрожающим убежать из бутылки, она была изысканным ликером, тонким и томным. Она подошла поприветствовать нас, протягивая руку. — Мисс Спидвелл. Мне приятно познакомиться с вами. — Ее голос был тихим и нежным, и я подумала, сможет ли она поднять его, чтобы успокоить своего шумного супруга.
— А мне с вами, леди Тивертон, — сказала я, пожимая шелковистую руку. Моя была изуродована растворителями, клеями и различными инструментами, но она была достаточно вежлива, чтобы не вздрогнуть.
Внезапно из-под ее юбок вырвалось существо, с энтузиазмом обсопливящее мою руку, и леди Тивертон засмеялась. — Пожалуйста, извините Нут, мисс Спидвелл. Боюсь, ее манеры не такие, какими они должны быть. — Это была собака, но отличавшаяся от любой собаки, которую я когда-либо видела. Среднего размера, с гладким, мускулистым телом; у нее были огромные, похожие на летучих мышей уши, которые стояли совершенно вертикально, придавая ей странное выражение.
— Нут? — спросила я, произнося имя с такой же модуляцией, как и ее хозяйка.
— Да, но пишется Н-А-Т, — сказала мне дама. — Она очень похожа на собак, нарисованных на египетских гробницах, не так ли? Казалось уместным дать ей египетское имя. Нут была богиней звезд. Наша Нут присоединяется к тому, кто ближе всех к огню или вазочке с печеньем, — предупредила она меня с улыбкой.
Собака сунула голову под мою ладонь, требуя поглаживания, и я подчинилась.
Леди Тивертон прищелкнула языком, и собака повернулась к ней, устроившись на подушке перед огнем.
— Я надеюсь, что вы простите вторжение, — начала я.
Спокойные глаза леди Тивертон, темные, как полночное море, расширились. — О, вы не должны извиняться! Мой муж любит посетителей, — с любовью объяснила она. Ее жесты были вялыми, когда она снова заняла свое место на диване, а сэр Лестер суетился, указывая на стулья и звоня, чтобы принесли чай, настолько же эмоционально, насколько его жена была невозмутима.