По рукам пошел рукописный документ. Мужчины читали его с мрачным видом.
— Значит, все-таки Семичастный зачинщик — вздохнул Микоян — А Захаров?
— Тоже в деле. — Хрущев протер лысину платком.
— Но зачем же было стрелять?! — Кириленко наклонился вперед, посмотрел через Косыгина и Козлова на 1-го секретаря — Арестовать их и судить!
— Так получилось… — Хрущев помялся — Они первые начали стрелять, кода пытались помешать с этой пленкой, там еще разбирательство идет… А потом и Семичастный и Захаров оба выжили, врачи их подлатают и они сядут на скамью подсудимых. Я вам обещаю.
В дверь зала, постучавшись, зашел Литовченко. Полковник наклонившись, что-то прошептал Хрущеву. Тот удовлетворенно кивнул. Дождавшись, пока Литовченко выйдет, продолжил.
— Нам сейчас надо решить, что с этими делать… — Никита Сергеевич небрежно кивнул на «левых».
— Слово Лёни против нашего — таким же уверенным, как и в начале, голосом произнес Воронов — Доказательств нет, предъявить нам нечего. Это, во-первых. Во-вторых, мы ничего не знали ни о бомбе, ни о покушении. Речь шла только о том, чтобы вынести на Пленум вопрос о твоей отставке. Думаю, ты, Никита Сергеевич, и сам это прекрасно понимаешь. Все остальное — глупая импровизация Семичастного и Шелепина. Пусть они за нее и отвечают.
— А где сейчас Александр? И Леонид? — Косыгин оторвался от протокола и вопросительно посмотрел на Хрущева.
— Их арестовывают — Никита Сергеевич посмотрел на наручные часы — Наверное, уже арестовали.
В депутатском зале воцарилось напряженное молчание.
— Короче, мы посовещались, и я решил — Хрущев подвинул к четверке листки бумаги — Ответчиками по делу выступят Семичастный со своим подручным Захаровым, а также привлеченные ими Брежнев и Шелепин. Вы же четверо, дабы избежать еще большего ущерба репутации нашей партии и первого в мире государства рабочих и крестьян, сейчас напишите заявления об отставке и выйдете из состава Президиума.
— С какой формулировкой? — уточнил Косыгин, подняв глаза от протокола.
— За проявленную политическую близорукость. И тихо, военным бортами, сегодня же вы улетаете послами в Непал, Бирму, Коста-рику и Гаити.
— У нас разве там… — Полянский сглотнул вязкую слюну — Есть дипломатические представительства?
— Теперь есть. Пять минут на размышления не даю.
Традиций и преемственности нить
сохранна при любой неодинакости,
историю нельзя остановить,
но можно основательно испакостить
И. Губерман
До Ленинских гор мы добирались минут сорок. В БТРе всю дорогу раздавался мат и ругань Шелепина. Из моего апперкота он урока не извлек и когда очухался, снова начал всем угрожать: теперь уже не только мне, но и Литвинову, и Северцеву, и даже его бойцам. Мне это, наконец, надоело, и я велел заткнуть ему рот кляпом. Достал, Шурик!