Коган тихо материться, я слышу: "… такого еще не было".
— Так это мы вас, оказывается, ждем?! — журналист еще раз пробегает взглядом обращение — Вот из-за этого вся редакция на ушах стоит?
— Нас. Марк Наумович, принимайте на себя командование. Как я понял, Павел Алексеевич в командировке, а я здесь кроме вас ни с кем не знаком.
— Я конечно готов… — "золотое перо Правды" задумчиво поглаживает лысину — Но что конкретно надо делать?
— Набросать передовицу и вставить в нее это обращение к завтрашнему Пленуму. Хрущев одобрил.
Коган оборачивается к встрепенувшейся секретарше:
— Верочка, нам придется воспользоваться кабинетом Павла Алексеевича, ситуация чрезвычайная.
— Конечно, Марк Наумович! А…
— И найдите для молодых людей что-нибудь перекусить, подозреваю, что поесть им сегодня было некогда.
— Хорошо, я сейчас все организую.
— Потом минут через сорок вызовете нам кого-нибудь из корректоров и метранпажа, я думаю, к тому времени мы управимся.
Секретарше пришлось умерить свое любопытство и срочно заняться делами. Коган широко распахнул перед нами двери главредовского кабинета.
— Прошу…
Я без особого пиетета окидываю взором обиталище Сатюкова. Это сколько же кабинетов мне сегодня довелось увидеть? И сам уже со счета сбился. Но по большому счету все они для меня теперь на одно лицо — всего лишь временное казенное пристанище высоких чиновников, с той лишь разницей, что где-то обстановка побогаче, а где-то попроще. «Командный пункт» главной газеты страны явно проигрывал стильному кабинету Аджубея, а уж тем более роскошному цэковскому кабинету Шелепина.
Марк Наумович сел рядом со мной за длинный стол для совещаний, не спеша достал трубку, набил ее табаком из кисета, раскурил, пахнув на меня табачным ароматом. Димка примостился напротив нас, сняв наконец с шеи фотоаппарат и интересом посматривая по сторонам. Ну, да… когда еще ему удастся в кабинете главреда Правды побывать.
— Рассказывай, Алексей, как из простого студента в комиссара превратился. Хотя какого уж «простого»… Роман твой в «Новом мире» печатается, в Огоньке тебя снимают, в Кремле с трибуны выступаешь…
— Марк Наумович… я не уверен, что могу все вам рассказать. Здесь затронуты государственные интересы.
— А мне все и не надо, боже меня упаси от этих гостайн! Но ты же понимаешь, что невозможно написать хорошую передовую статью Правды лишь на основании этой бумаги… — он кивает на текст моей речи. — Как минимум, это не профессионально. К тому же я сам полжизни живу под подпиской.
— Понимаю.
— Тогда предлагаю так. Я тебе даю слово коммуниста, что дальше меня рассказанное не пойдет, а ты вкратце, без лишних секретных подробностей рассказываешь мне, что же произошло на самом деле.