– Это правда, а? – спрашивает меня учитель.
– Ох, – сказал я. – Ну конечно, правда…
– Сделай пять стоечек на одной руке! – крикнула Надька Клякса.
– Он тебе зачем? – спрашивает учитель.
– Он мне ещё пригодится, – говорю.
– Это как же?
– Да вот так.
– Ну, например?
– Ну… например, – сказал я, – например… ну… вот…
– Что «вот»?
– Ничего.
– Ты с ним что сделаешь?
– Я с ним сделаю вот что, – сказал я.
– Что?
– Я его сначала… вырву…
– Та-ак…
– Потом возьму и… в общем, так…
– Что «так»?
– Так и есть так. И всё.
– Стоит вырывать, – сказал учитель. – Зачем тогда вставлять?
– Нет, нет! – обозлился я. – Я его… продам!
– Да ну?
– Обязательно.
– И купишь – что?!
– Хоть что! – крикнул я.
Я чуть не заревел. Я думал, он серьёзно. Прямо описать нельзя, что творилось в классе.
Я пришёл домой и сказал маме:
– Пошли.
– Куда?
– К врачу. Этот зуб вырывать.
– Ни за что, – твёрдо сказала мама. – Ты жизни не знаешь.
– Знаю, – сказал я.
– Ты мне ещё спасибо скажешь!
Я не стал с ней спорить, лёг на диван, задрал ноги и сказал:
– Помогать тебе не буду, учиться не буду… и есть тоже не буду. Всё.
И только тогда она повела меня к врачу.
– Бедный ты бедный, – сказала мама.
– Нет, я не бедный.
– Бедный, потому что глупый, – сказала мама.
– Нет, не глупый я.
Я знал, что я не глупый. Я не хвастаюсь. Я сам сделал в подарок школе модель экскаватора. А глупые люди экскаваторы не делают.
Был, знаете ли, один такой случай.
В нашем городе, в Ленинграде.
Можно даже сказать… в моём районе.
В школе, где я учусь.
На третьем этаже.
Даже в моем классе, если уж вам так хочется знать.
Между прочим, со мной.
Хотя, по правде говоря, я здесь ни при чём, не виноват. Это, я думаю, с самого начала ясно.
Всё произошло на уроке рисования.
Мы всегда на этом уроке тюленя рисовали или белого медведя. Срисовывали с картинки. Мне это здо́рово надоело. Честно. Я так об этом и сказал нашей новой учительнице.
Просто прелесть что за учительница.
Сразу согласилась, что-нибудь другое нарисовать. Молодая, а понимает.
– Не тюленя! Не медведя! – закричали все.
– А что? – спросила она. – Что именно?
– А именно вот что! – крикнул я. – Про что мечтаем, то и нарисуем.
И она опять согласилась.
Я же вам говорю, что она совершенно исключительная учительница.
Сначала я нарисовал ракету и себя в ней. Но у неё куда-то хвост загнулся, и я решил вернуться на землю. В общем, слетал.
Потом я нарисовал себя с новой хоккейной клюшкой.
Потом килограмм винограду.
Потом ещё полкило.
Потом вспомнил про лето и нарисовал лошадь, себя и Тимку.
Потом я нарисовал, будто я говорю: «Отойди от моей лошади!»