Вот, думаю, погодка – убийственная. И вдруг вижу: заскакивают в подворотню ещё двое, мокрее всех, до ниточки промокли прямо. Ей лет десять, а ему лет восемь. Совсем птенцы, смех! Мне-то уж, слава богу, одиннадцать исполнилось, давно уже двенадцатый.
Она совсем промокла, насквозь, а он нет, хотя тоже здо́рово. На нём куртка спортивная была, непромокаемая. И вдруг он снял эту куртку и на неё надел. Она стала сердиться и не брать куртку, а он обозлился и заставил её надеть.
Мне их вдруг жалко стало, я даже хотел свой свитер снять, но не снял: всё равно ведь мокрый, а под ним майка и больше ничего. И тогда я взял и надел на него свою кепку, всё-таки теплее.
– Ты чего?! – закричал он. – Отстань!
– Ладно, ладно, – говорю. – Не ори. Голову простудишь.
Она вдруг сказала мне «спасибо» и ему велела сказать. Он сказал и покраснел. И я вдруг почувствовал, что и сам краснею глупо как-то, прямо даже не знаю отчего, и тогда я засунул руки в карманы и засвистел, надувая щёки.
– Не правда ли, очень сильный дождь? – сказала она.
– О да! – ответил я. – За последний месяц не помню другого такого. Хотя, если подумать, были и посильнее.
– А я видел однажды такую молнию, – сказал он, – что вот отсюда и дотуда. Провалиться мне, если я вру.
– Я тоже врать не стану, – говорю. – Но я однажды шаровую молнию видел. Вот феномен, я вам скажу. Круглая, как шар, светится и всё разит на своём пути. Это я в Крыму видел, зря врать не буду.
– Вы были в Крыму? – спросила она.
– Ещё бы, – говорю. – Два раза.
– И с маской в море плавали?
– Вот смех, – говорю. – Да целый день! С утра до вечера! Ласты, маска и трубка.
– И не задыхались? – спросил он.
– Ну чего тут задыхаться, – говорю. – Чего уж тут задыхаться! Маску на лицо, трубку в рот, дышишь только ртом, носом нельзя, а то маска запотеет – и плывёшь.
– Плывёшь, – сказал он. – Да-а-а…
– И рыб видели? – спросила она. – Неужели и рыб?
– Вот юмористы, – говорю. – Да их там пруд пруди, тысячи, если не больше.
Они смотрели на меня, разинув рты, и тогда я соврал: прямо нельзя было не соврать – так они на меня смотрели.
– А то ещё прихватишь ружьё, – сказал я, – и поохотишься немного… так, пока не надоест. Я однажды такую зеленуху шлёпнул, не поверите – с ладонь. Да что там с ладонь, больше, наверное, раза в два.
– Смотрите! – вдруг громко сказал кто-то. – Дождь кончился.
Мы поглядели на улицу – дождя не было, только капало чуть-чуть с крыш. И такое всё было дождливое, мокрое и серое, что я даже удивился: неужели я и вправду всего две недели назад был на Чёрном море?
– А знаете, – сказала она, – хотите, мы вам кошку покажем? В нашем дворе живёт, здесь недалеко.