— Никак отходную сыграть задумали, а? Эх, латышские стрелки…
И, немного помолчав, начал говорить медленно и убежденно:
— Ваши отцы были верны Ленину, оберегали его от врага в Москве и красном Петрограде. И сейчас, когда Ленинграду грозит опасность, мы должны быть такими же, как красные стрелки семнадцатого-восемнадцатого годов.
Командир полка остановился, взглянув на краснофлотцев, пришедших к латышам — своим соседям по окопам.
— Ваша кровь, товарищи балтийцы, и наша кровь проливается на одной земле. И называется эта земля советской. Ленинград и Рига — наши родные города. Под Ленинградом мы бьемся за свою Ригу!
Перед уходом из землянки Фрицис Пуце сказал:
— Вижу, трудно вам, друзья, а держаться надо. — И еще раз повторил: — Надо держаться!
— Выстоим, товарищ командир! — почти хором ответили бойцы.
В тот же день Фрицис Пуце выстроил свой полк. Он читал на родном языке: «Мы, командиры, политработники и бойцы 76-го латышского стрелкового полка, торжественно клянемся защищать колыбель Октябрьской революции — город Ленина и до последней капли крови, не жалея сил, обещаем бороться до окончательной победы над фашизмом и изгнания последнего изверга с нашей земли. Фашистам не покорить нашего любимого города Ленинграда…»
То, что увидели латышские стрелки сейчас в умирающем Петергофе — горящие дома, разбитые фонтаны, вздыбленные бомбами и снарядами улицы, будило в их сердцах ненависть к врагу. Надолго запомнятся им бои за Лиепаю, за многие другие города и поселки, но бои в Петергофе и его окрестностях запомнятся по-особому.
Деревня Агакули… Командующий 8-й армией генерал В. И. Щербаков приказал латвийскому полку выбить из нее гитлеровцев. Латышами была предпринята ночная атака. Командир полка Фрицис Пуце шел впереди бойцов, сжимая в руке пистолет, не оглядываясь, твердо веря, что все идут за ним. Командир полка звал:
— За мной, за свободную Латвию!
Теперь они сражались на рубеже между Старым и Новым Петергофом.
В этом бою вражеская пуля пробила плечо Фрициса Пуце. Но он не покинул поле боя.
Немцы сопротивлялись отчаянно. Несколько раз дело доходило до рукопашной схватки. И все-таки деревня была занята латышами. Но Фрицису Пуце не удалось увидеть победу своего полка. Его сразил осколок вражеской мины. Это было 3 октября сорок первого года.
Полк возглавил Янис Паневиц. В землянке, за столом, наскоро сколоченным из неотесанных досок, он писал приказ, не стыдясь слез: «Добрую намять о Пуце сохранят командиры и бойцы нашего полка, как об отзывчивом товарище, смелом и отважном командире и преданном бойце за великое дело Ленина…»