Борис, сунул руку в карман бушлата, пошарил в нем, не надеясь найти что-либо.
Вдруг лицо его озарилось простодушной, детской улыбкой.
— Есть. Целый сухарь есть!
Он ножом расколол сухарь на маленькие, словно кусочки сахара, части. Роздал товарищам. Кто-то вскрыл банку консервов.
— Водички попить бы, — мечтательно протянул Володя.
Никто не отозвался. В эту минуту раздался тихий, такой неожиданный, странный здесь звук гитары.
Неужели она цела? Борис даже рот приоткрыл от удивления.
Да, в этом кровавом аду, во тьме кромешной не потерял Володя гитару. Сейчас он только дотронулся до ее струн, и она ответила ему долгим, протяжным звоном.
Борис любил своего друга Володю. С первой минуты высадки они были вместе. Дважды шли в атаку, и сейчас, в обороне, они рядом. Но тут лицо Бориса нахмурилось.
— Брось, Володька, не до песен сейчас. Смотри, что вокруг делается…
В парке Ораниенбаума, невдалеке от единственного пригородного дворца-музея, куда не ворвались враги, выстроился батальон. Его основу составляли курсанты Военно-морского хозяйственного училища ВМФ.
В батальон моряков, включенный в 8-ю армию, входили также бойцы Объединенной школы младших авиаспециалистов и отдельной караульной роты Ораниенбаумского военного порта.
Батальон уже побывал в ожесточенных боях.
В последних числах сентября на подступах к Ораниенбауму ему удалось отбить у фашистов деревни Туюзи и Гантулово. Перед моряками стояла задача перерезать шоссейную дорогу между Петергофом и Гостилицами, для того чтобы помешать переброске войск противника.
Три дня и три ночи длились здесь тяжелые бои… Моряки овладели рощей, расположенной между развилкой дорог и деревней Туюзи, и передали оборону частям 48-й стрелковой дивизии. Рубеж, на котором батальон остановил в те сентябрьские дни врага, оставался неприступным вплоть до снятия блокады.
Много курсантов, бойцов погибло в этом сражении. Один за другим выходили из строя командиры батальона. Теперь, третий по счету, им командовал капитан Низовцев, комиссаром был старший политрук Суздалов.
Батальону предстояло вместо с другими частями прорвать оборону противника в районе Нового Петергофа, пробиться к Финскому заливу.
…Замер строй. Краснофлотцы, курсанты, стрелки-радисты с морских бомбардировщиков. Эти летающие лодки хорошо сражались в первые месяцы войны, нанося удары по врагу.
В одном из боев осенью 1941 года стрелок-радист Александр Моргаев лишился своей машины.
Долгие дни проходили в казармах, тянулись мучительные, без сна, ночи, а дела для моряков-пилотов, настоящего дела, казалось, так и не будет. И вот теперь Моргаев вместе с другими своими товарищами из экипажей самолетов, сбитых фашистами, дождался наконец отправки на передовую.