Невдалеке чернел своими угрюмыми стенами Английский дворец. Там держал оборону курсантский батальон морской пехоты, также переброшенный сюда с Ораниенбаумского плацдарма. Оттуда провода полевых телефонов вели в Ораниенбаум.
Матросы-связисты передали: «В 18.00 отдельный добровольческий отряд моряков вступил в бой».
В ста пятидесяти метрах, за речкой, — фашисты. В котловане у Английского дворца, где залегли моряки, рвутся мины.
Вперед, курсанты Беляев, Цыганок, Богович, Похин, старшина Зима!
Разрывом гранаты убит командир батальона, его заменил начальник штаба старший лейтенант Востриков. Крепко сбитый, подвижной, он для курсантов пример мужества. Позднее Востриков станет прославленным командиром бригады морской пехоты Черноморского флота. А сейчас он вновь поднимает своих товарищей в атаку.
Стреляют фашистские снайперы. Впереди открытая болотистая поляна. С трех сторон немцы.
«За Ленинград! За Кронштадт!» — разносится над полем сражения.
Слышишь нас, Петрухин?! Слышите нас, братки с «Марата», с «Октябрины»?!
Каждый метр этого пути моряки брали с бою. А когда добежали до проволочного многослойного заграждения, убедились: не пройти. И все-таки, сбрасывая с себя бушлаты, кидали их на проволоку, в тельняшках карабкались наверх, чтобы проникнуть в парк. Даже смертельно раненные полны были неукротимого порыва сделать хотя бы еще один шаг вперед.
Атака не удалась. Моряки вынуждены были залечь. А те немногие, что прорвались в фашистские траншеи, душили, били врагов ножами и штыками. Из парка до них доносились винтовочные выстрелы, треск пулеметов. И каждый думал: «Там борется мой товарищ, бьется, может быть, даже с одним патроном в винтовке».
— Полундра! Поможем кронштадтцам!
Добровольцы поднялись для второй атаки. Моргаев припал к пулемету. Он видел ненавистных врагов, бил но ним.
Упал Петр Пименов. Моргаев кинулся к нему. Друг был мертв.
Теперь враги преграждали путь морякам к красноармейцам не только автоматным и пулеметным огнем, но и шрапнелью.
Моргаев не заметил, как его ранило. Просто тельняшка стала горячей, влажной. Подумал: «Устал до пота». Дотронулся — кровь!
Раненый моряк успел дать еще две длинные очереди, потом его оглушило. Он потерял сознание.
После второй атаки батальона моряков-добровольцев была и третья, такая же кровавая и безрезультатная. В ней Моргаев уже не мог участвовать.
Когда он очнулся, над полем боя по-прежнему гремела перестрелка. Моргаев попытался приподняться. У самого лица взрезали землю пули. «Добивают…» — подумал он.
Александр потерял много крови. В голове мутилось. Ползком добрался он до рва. Как много убитых товарищей!.. Во рву полно бескозырок. Их словно ветром намело сюда. Упавшие с белокурых, черных, русых волос, лежат они в глине, в земле. Никогда уже не наденут бескозырки те, кто носил их так гордо.