— Не иначе, повольницкая кровь пращура, новгородского ушкуйника, привела тебя на Дон.
— Может, и так. Летом набрели на кош казацкий, гулевой атаман, Ермак Тимофеевич, в свою ватажку принял. Бывалый казак, по младости с атаманами Сусаром Фёдоровым и Михайлой Черкашенином помогал царю Ивану Казань брать и немалую славу обрёл. Силы большой человек и саблей владеет на зависть многим. Супротив него в нашей ватаге только Севрюк Долгой устоять мог. Наставник мой. Учил саблей рубить, стрелять, степь понимать... Сложил голову Севрюк. — Дороня вздохнул. — Он-то и стал называть меня Дороней. От него пошло... После крымчаки с турками пришли Астрахань покорять... А недавно, — Дороня скрипнул зубами, — от беглого псковича узнал... Отца, мать, братьев и сестру опричники, во главе с Малютой Скуратовым, на Тверской земле зарезали, как и многих иных высланных из Пскова.
Дороня упёрся локтями в колени, обхватил лицо ладонями... Страшное виденье уже который раз предстало пред его глазами: перерезанное горло отца, окровавленные тела братьев и матери, изнасилованная сестрёнка с задранным подолом и белыми голыми ногами...
— Царствие им небесное, с тобою скорблю. — Князь перекрестился, склонил голову. Что он мог сказать казаку? Чем утешить? Будучи опричным воеводой, знал о безумных бесчинствах царя и верных его псов, подобных Малюте Скуратову, Василию Грязному, Афоньке Вяземскому и тому же Ваське Куницыну. Они пытали неугодных, насильничали, участвовали в кровавых потехах государя. Они вырезали семью Дорони, а дойдя до Новгорода, учинили страшные расправы: топили мужей, жён, детей и стариков в ледяной воде Волхова, сжигали, сдирали живьём кожу, сажали на кол и четвертовали. Они обирали монастыри и лишали живота служителей Бога. Нет в живых новгородского архиепископа Пимена, во время похода на Новгород и Псков был убит игумен Псковско-Печерского монастыря Корнилий, а митрополита Филиппа Малюта Скуратов лично задушил в Отрочьем монастыре, припомнил ему сказанную перед царём речь против опричнины. Великие непотребства творятся на святой Русской земле. Не стало у царя мудрых советников. Нет с государем жены Анастасии Захарьиной, Сильвестра и митрополита Макария, бежал за пределы Московии князь Курбский, убит князь Владимир Андреевич Старицкий, казнён Адашев. Сколько душ загубленных: Репнин, Кашин, Куракин, разве всех перечтёшь? Многие в опале. Его царский гнев пока не коснулся. Иван верил ему, семь лет назад даже поручил сопровождать в заточение опального князя Дмитрия Курлятева-Оболенского. Надолго ли царские милости?